— Разумеется, мисс Манроу. — Он улыбнулся ей. — А затем я поведаю вам об одной новости, которая может вам понравиться.
— Скажите мне вначале эту новость.
— О! Очень хорошо. — Он откашлялся, окинул взглядом переполненный зал, после чего посмотрел на Эванджелину: — Как бы вы отреагировали, если бы я сказал вам, что близок к тому, чтобы приобрести первоклассную тридцатифутовую яхту?
— Яхту? — переспросила Эванджелина, пытаясь скрыть раздражение. До нее доходили слухи о том, что виконт утопил недавно подобное судно через день после его приобретения.
— Да. Я подумал, что это удобный способ совершить путешествие в Италию во время… медового месяца.
Чудесно! Он намерен провести яхту через воюющие армады Бонапарта, Англии и Испании, чтобы разбить ее о какой-нибудь пирс в Венеции.
— Италия, — медленно повторила она. — Это интересно. И с кем вы будете проводить свой медовый месяц? Лично я всегда мечтала провести медовый месяц в Шотландии. Затем мы можем сравнить наши приключения.
— Шотл… — Было слышно, как Дэпни сглотнул. — Как я уже сказал, покупка пока еще не совершена. А какой вопрос вы хотели задать, моя бесценная?
— Я хотела знать, можете ли вы описать мне, каким вы видите себя через пять лет. В семье, в политике и все такое прочее.
Это был глупый, бесполезный вопрос. Если дела пойдут так, как она планировала, через пять лет, он будет таким, каким она прикажет ему быть. И все-таки ей хотелось знать, что он может придумать сам.
— Через пять лет? — Дэпни наморщил брови. — Ну, мне будет двадцать шесть лет.
Хорошо, он способен производить арифметические действия. Эванджелина старалась сдерживаться, хотя ее удручало полное отсутствие воображения у Дэпни. Ведь именно за это качество, в конце концов, она его и выбрала. И ее тетушка обвинила ее в том, что она страдает той же болезнью.
— Верно, двадцать шесть, — подбодрила она его. — И?
— Полагаю, я буду, женат на удивительной молодой леди, — продолжил он улыбаясь. — И мы будем устраивать грандиозные вечера в моем имении, и все будут добиваться приглашений. Даже Веллингтон и Принни.
Никакого упоминания о политических амбициях, бизнесе, росте доходов или детях. Все эти решения будут приниматься ею. Она вздохнула, улыбнулась ему в ответ, стараясь пресечь растущее нетерпение и желание оказаться сейчас где-нибудь в другом месте. Его жизнь будет успешной, вызывающей у других восхищение — с ее помощью, разумеется.
А позади них Леандра кружилась на площадке в объятиях Коннолла. Она улыбалась и смеялась, слыша наверняка остроумные реплики и комментарии маркиза. Леандра уже призналась, что попытается ухватиться за возможность стать маркизой Роли. Эванджелина подумала, что она должна пожелать своей подруге добра.
Хотя так и не пожелала. Несмотря на высокомерие и самомнение Коннолла Аддисона, она получала удовольствие оттого, что он за ней ухаживает. Да и кто не был бы польщен? Он титулован, богат и исключительно красив. К тому же он очень умен и остроумен, что многие женщины ценят даже больше, нежели другие достоинства. И даже способ его ухаживания демонстрировал, что он примет только тот результат, которого хочет сам.
У нее были другие планы, которые оставляли ее либо с Дэпни, либо с Редмондом.
— Вы любите читать? — внезапно спросила она, снова сосредоточивая внимание на виконте.
— Не особенно, — с готовностью ответил он. — Это отнимает много энергии и требует концентрации внимания, не принося никакой награды. Я предпочитаю играть в карты.
— В карты?
Должно быть, Дэпни ощутил настороженность в ее голосе, потому что тут же откашлялся.
— Мне везет в фаро. Как раз прошлым вечером я выиграл сорок фунтов стерлингов.
Еще один недостаток, от которого ей нужно будет его избавить, если они поженятся. Если. Ей захотелось развеять сумятицу мыслей, которыми была полна ее голова. У нее есть еще альтернативный выбор — лорд Редмонд. Граф, по всей вероятности, не играет, во всяком случае — азартно, потому что предпочитает быть дома и в постели не позже одиннадцати. Самые заядлые игроки к этому времени едва вступают в игру.
Вальс закончился, и Эванджелина присоединилась к аплодисментам. Дэпни подвел ее к матери, рядом с которой стояла Леандра. Она смеялась, задыхаясь после танца, лицо у нее было раскрасневшееся и возбужденное.
— Ты мне никогда не говорила, что он такой интересный и забавный, — проговорила подруга, хватая воздух ртом.
— Да, лорд Роли весьма остроумен, — сдержанно согласилась Эванджелина и, повернувшись, встретилась с холодным взглядом голубых глаз, устремленных на нее.
— Вы хотите еще лимонада, я полагаю? — спросил он, придавая лицу выражение, которое, без сомнения, в его понимании означало учтивость и вежливость.
— Вообще-то, лорд Роли, — сказала она, ощущая, как нарастает шум в зале, — я бы с удовольствием глотнула свежего воздуха.
— Ага! Вам его обычно доставляют в бутылке? В закупоренной, я так полагаю.
Стоявшая рядом Леандра снова захихикала. Эванджелине захотелось оттолкнуть подругу в сторону.
— Возможно, вы доставите меня к нему, — как можно спокойнее отреагировала Эванджелина. — Я думаю, вы понимаете меня.
Он предложил ей руку.
— Я стараюсь быть услужливым. — Коннолл кивнул ее матери: — Могу я принести вам что-нибудь, миледи?
— Ничего, лишь верните мою дочь своевременно для кадрили с лордом Редмондом, — ответила виконтесса.
— Разумеется.
Они пересекли зал и оказались перед одной из четырех дверей, выходящих на террасу и в сад.
— Я знаю, что вы стараетесь, — сказала она, отпуская его руку, едва они вышли из здания в прохладную, освещенную факелами темноту. Легкий ветерок омыл ей лицо, по ничего не сделал с путаницей мыслей в голове.
— Я стараюсь быть в точности таким, каким вы хотите меня видеть, — продолжил Коннолл, подходя к каменным ступенькам веранды. — В этом нет никакого секрета.
Она повернулась к нему:
— Нет. Вы пытаетесь убедить меня, что я сама не понимаю, чего добиваюсь. Однако вы ошибаетесь.
Коннолл прислонился бедром к цветочному вазону.
— Похоже, вас это очень беспокоит.
— Я хочу мужа, — сказала она. — Хочу определенного сорта мужчину, как некоторые люди хотят определенной породы… собачку.
— Я могу счесть себя оскорбленным.
Она покачала головой, не позволяя ему сбить себя с мысли:
— Мы оба знаем, что вы не входите в мой список предпочтений. Зачем вы притворяетесь?
Некоторое время он молча смотрел на нее, затем выпрямился.
— Надеюсь, вы понимаете, что оказались участницей греческой игры, мораль которой заключается в следующем: «Опасайся того, чего ты желаешь». — Коннолл сделал шаг к Эванджелине. — Сегодня я то, чего вы хотите. У меня нет мнения, не совпадающего с вашим, нет иных мыслей, кроме тех, которые должны вас порадовать. — Он сделал еще один шаг. — А теперь вопрос: сегодня я вам больше нравлюсь, чем вчера?