После ухода официантки Сэм игриво улыбнулась и уселась поудобнее.
– Никаких серьезных взглядов и заговорщического шепота, пока я буду говорить. За нами могут следить.
– Кто именно? – пробормотал Рик с ответной улыбкой, сжимая ее пальцы. Бизнесмен или нет, но у него была душа вора.
– Стоуни, ты когда-нибудь имел дело с Николасом Вайтсрайгом?
– Раза два. Он всегда сам связывается с клиентами. И любил… любит большие, можно сказать, пафосные операции.
– Угадайте, кого Мартин собирается сдать Интерполу?
– Святой Моисей!
– Не то слово. Продолжай улыбаться, Стоуни.
– Может, кто-то позаботится просветить меня? – вмешался Рик, вскинув брови.
Стоуни старательно прихлебывал кока-колу, поэтому объяснить случившееся предстояло именно Сэм.
– Он обычно работает с командой из четырех-пяти человек, как правило, европейцев. Как сказал Стоуни, они обожают масштабные операции. Это они ограбили Лувр в прошлом году и едва не стащили «Мону Лизу». Но пришлось убить охранника.
– Зато они украли картин на пятьдесят миллионов, – кивнул Рик. – Интерпол связался со мной, чтобы узнать, не предлагали ли мне что-то краденое. Но грабители ко мне не обращались.
– Возможно, все покоится в потайной комнате какого-нибудь крупного гонконгского бизнесмена, – цинично заметила Саманта. – Так или иначе, сейчас команда Вайтсрайга прибыла в Нью-Йорк. И они попросили у Мартина помощи с наводкой.
– Ты снова видела Мартина? – всполошился Стоуни. – Откуда ты все это знаешь?
– Несколько минут назад Николас остановил меня на улице.
Рик порывисто подался вперед, и она вонзила ногти ему в ладонь.
– Мы тут веселимся, планируем вечеринку, помнишь?
– Да, конечно, – расслабился Рик. – Продолжай.
– Так вот, он пронюхал, что Мартин разговаривал со мной, а посему уже одно это делает меня либо партнером, либо обузой. Памятуя о моей репутации, он предложил мне место в банде при выполнении следующей операции.
– А ты ему отказала, – очень тихо заметил Рик. Искорки смеха в глазах исчезли.
– Он… э… сделал мне предложение, от которого я не смогла отказаться.
Тут принесли ленч, и Сэм решила, что иногда стоит сообщать дурные вести на людях: по крайней мере, Рик не взорвется и не даст повода папарацци стать свидетелями пикантной сцены.
Нужно это запомнить!
– Что за предложение? – жестко спросил Стоуни. Очевидно, он тоже не удостоился быть услышанным.
– Как я уже сказала, он ясно дал понять, что в моем положении есть два выхода: либо я присоединяюсь к ним, либо я – труп. И он пригрозил Мартину тоже. Поэтому я сказала, что за приличный процент согласна идти с ними.
– Саманта, нам нужно немедленно обратиться в полицию, – прошептал Рик, до боли сжимая ее пальцы. Однако, судя по выражению его лица, он вполне мог бы обсуждать крикетный матч.
– Нельзя. Интерпол уже осведомлен об этом деле, а с ними у меня договоренности нет. Кроме того, все еще хуже, чем вы думаете.
– Иисусе! Еще хуже?!
– Даже с моей репутацией Вайтсрайг не убежден, что я по-прежнему работаю в тени. Он хочет получить подарок, чтобы убедиться в моей лояльности.
– Какой еще по…
– Я пытаюсь рассказать все, как было, – чуть более резко, чем следовало, перебила она. Черт, и без того ей тяжело исповедоваться в таких вещах, так еще и Рику приспичило сопровождать вопросом каждое предложение. – Он желает изделие из бриллиантов, стоящее не менее полумиллиона. И требует, чтобы я не купила его, а украла. Если об этой краже не сообщат в новостях, я получу пулю. Если же все пройдет благополучно, меня возьмут на дело, потому что я запачкаюсь в дерьме по самые уши.
– Нет. Ни в коем случае.
– А что это за большое дело? – вскинулся Стоуни.
– Значит, теперь вы снова превратились в скупщика краденого? – прошипел Рик. – Это таким образом вы собираетесь поддерживать ее во всем?
– Это вполне законный вопрос, Аддисон. Нужно знать все уравнение, прежде чем решать, как поступить. Поэтому, заткнитесь.
– Прекрасно, прекрасно, – процедила Саманта. – Но я не знаю, в чем состоит работа. Знаю только, что все должно произойти на следующей неделе. Я дала ему номер сотового, и он сказал, что позвонит в субботу и назначит встречу, на которой я должна отдать ему его подарок. Если ему понравится, он сообщит мне детали.
– Никаких подарков. Ты пока в безопасности только потому, что ничего не сотворила. Когда…
– Прежде всего, – перебила Саманта, – я никогда не просила меня охранять. Это не было частью… словом, частью наших отношений. Спасибо за то, что вытащил меня из тюрьмы, но я бы и сама справилась. Поэтому прекрати разыгрывать рыцаря в сверкающих доспехах. Вспомни, ты делаешь все это не только ради меня, но и ради себя тоже.
– Я никогда этого не отрицал.
Это остановило хорошо спланированный взрыв праведного гнева.
– Далее, – продолжала она, – у меня не было выбора. Я согласилась, чтобы выиграть время.
– Позволь спросить, для чего тебе время? Или уже наметила подходящего ювелира, чтобы облегчить его на полмиллиона?
– Перестань язвить! Стоуни, ты не сможешь узнать, в чем заключается работа?
– Возможно, – пожал тот плечами. – Потолкую с Меррадо. Многие уверены, что я до сих пор в бизнесе, так что не станут таиться.
– Договорились.
Она было нахмурилась и, чтобы скрыть выражение лица, поспешно сунула в рот облитый сыром чипе.
– Было бы недурно, согласись Мартин дать нам больше информации или по крайней мере объяснить, как с ним можно связаться.
Несколько минут все трое молча ели… вернее, делали вид. Рик был вне себя от злости. Сэм втайне даже удивлялась, почему он еще не ушел. Очевидно, не лгал, утверждая, что любит ее. Ее беспокоило, что она до сих пор не могла понять его мотивы, хотя была почти уверена, что таких у него просто нет, по крайней мере, в этом случае. А вот Мартин твердил, что всякий и каждый прежде всего думает о себе. И доказал это, предав дочь. Проклятый Хогарт был всего-навсего второстепенным дельцем, о котором договорился Николас, узнав, что картина в Нью-Йорке. Мартин дал наводку, и вот теперь благодаря ему она замешана в какой-то крупной афере.
Да, но почему именно Хогарт и именно она?
– Стоуни, – начала Сэм, слегка вздрогнув, – перед тем как Мартина поймали, он просил меня поучаствовать с ним в паре операций.
– Помню. Один раз ты согласилась, но потом сказала, что предпочитаешь работать соло.
– Да. Мартин перепутал время смены охранников, и мы едва не попались. Я сказала, что больше не желаю работать с ним и что ему давно пора на покой, потому что он потерял последние мозги и мышей не ловит.