— Конечно, вы очень важны, — заявила она. — Просто я еще раньше обещала прийти кое-куда сегодня днем. Я всегда сдерживаю свои обещания. Роза, завтра ты будешь моим первым партнером, а ты, Мэтью, вторым.
Как бы там ни было, ей все же удалось сплотить их вокруг себя.
Малышка Роза подскочила к Эви и обвила руками ее ноги. « — Спасибо, мисс Эви.
— Не за что, — ответила та с улыбкой.
Сегодня был удачный день. Она взглянула на мрачное лицо Сента. Какие бы намерения он ни имел, устраивая развлечение с оркестром, ему не удалось их осуществить.
— Мы также должны поблагодарить за все лорда Сент-Обина.
Маркиз принял благодарность с поклоном, который дети, видимо, расценили как сигнал расходиться. Они устремились по лестнице вниз, в спальни, или во внутренний двор — поиграть. Ну что ж, она умудрилась дать урок также и ему. Пусть знает, что леди высоко ценит его добрые дела независимо от того, какими побуждениями он руководствовался.
— Это было очень любезно с вашей стороны, — сказала она, подбирая отложенные книги и бумаги.
— А знаете, один из них украл вашу брошь, — сказал Сент, направляясь вместе с ней к двери.
Она подняла руку и ощупала воротник. А я и не заметила! Вы уверены?
— Высокий мальчик с красным шарфом.
— Вы даже не знаете его имени?
— А вы знаете?
— Рэндалл Бейкер. Почему вы его не остановили? Маркиз пожал широкими плечами.
— Это ваша игра, не моя. Я верну вам эту брошь.
— Раз он украл ее, значит, она ему нужнее, чем мне. Сент вопросительно поднял бровь.
— Вам нравится роль мученицы?
— Вовсе нет.
— У меня вы требовали свое ожерелье назад.
— Вам оно вовсе не нужно. И для меня это не игра. Вы до сих пор этого не поняли?
Никто не смеет так ее донимать. Даже Сент-Обин.
— Я уверен, вам нравится, что они смотрят на вас как на свою прекрасную спасительницу в зеленом шелку, Эвелина, — сказал он в ответ, — но это уже не ново.
— Прошу прощения?
Ступив на лестницу, он оглянулся через плечо.
— Как только вам надоест быть предметом поклонения, вы тоже исчезнете.
— Я здесь не для того, чтобы мне поклонялись.
Он оставил ответ без внимания.
— Моя мать обычно приезжала сюда в первый вторник каждого месяца.
— В самом деле? Значит, маркиза задумывалась о том, чтобы быть полезной обществу. Вы должны гордиться, что она старалась помочь тем, кто в этом нуждается. Что…
Сент презрительно рассмеялся.
— Она со своим кружком шитья мастерила салфетки для праздничных обедов.
— И все же она хоть что-то делала, — возразила Эви, спускаясь вслед за ним по лестнице. Если он намекал, что она поступает точно так же, ее это не устраивало.
— Да, несомненно. Ходили слухи, что двое или трое прежних обитателей приюта имели прямое отношение к ее мужу, чем, вероятнее всего, и объяснялся этот интерес к ним. Я думаю, что таким образом мой отец тоже внес существенный личный вклад в это проклятое место.
Щеки Эви жарко запылали. Мужчинам не пристало вести подобные разговоры с благовоспитанными леди.
— А есть ли среди них ваши? — все же спросила она, сама удивляясь своей дерзости.
Очевидно, он тоже считал это в порядке вещей, потому что повернулся кругом и посмотрел на нее.
— Нет, насколько мне известно, — ответил он, немного помедлив. — Я не собираюсь приумножать свои несчастья.
— Тогда почему вы здесь?
— Сегодня? Потому что я хочу вас. О Господи!
— Я имею в виду, почему вы в совете попечителей?
— А-а. Я же говорил, по завещанию моей матери две тысячи фунтов в год и член семьи Холборо направляются в сиротский приют «Заря надежды».
— Но…
— Мне надоело смотреть, как остальные попечители покупают себе кареты и содержат любовниц на денежки моей семьи.
— Не может быть!
— Мы все что-то имеем с этого, — добавил он с циничной улыбкой. — Отец удовлетворял свои потребности, мать получила возможность рассказывать своим друзьям, какой трагичной и жертвенной была ее жизнь, а остальные члены совета тянут в карман все, что им удается выкачать из фондов приюта. За это их ежегодно благодарит лорд-мэр Лондона.
— А что получаете вы?
— Я получаю искупление. В конце концов, я помогаю сиротам. Разве это не спасает меня от ада? А что вы получаете от этого, мисс Раддик?
Если бы она сказала ему, он бы только рассмеялся ей в лицо.
— Разве вы не испытываете чувство некоторого… удовлетворения, — медленно спросила она, — видя, что эти дети накормлены и одеты? Они вполне могли оказаться на улице, если бы вы не следили за тем, чтобы выделенные им средства расходовались должным образом.
— От чего я получаю удовлетворение, — ответил он, — так это от того, что наблюдаю, как Тимоти Ратледж и остальные стервятники пытаются неделя за неделей скрыть от меня различные махинации по выкачиванию денег, а мне удается их прихлопнуть.
Сент поднялся на несколько ступенек, отделявших его от Эви.
— Возможно, вам все же следовало бы более дружелюбно относиться ко мне, Эвелина. По крайней мере я не обкрадываю детей.
— Я не верю тому, что вы сказали, — заявила она со всей уверенностью, которую ей удалось сохранить. — Вы просто стараетесь поразить меня и убедить отступиться.
— Нет. Видите ли, если вы хотите почувствовать удовлетворение, то существуют и другие, более приятные способы его ощутить. Что бы вы здесь ни делали, это ничего не изменит. И никогда не меняло. Во всяком случае, всегда найдется какой-нибудь другой лорд, готовый жертвовать для неумытых масс.
— Это неправда!
Сент протянул руку и коснулся ее щеки небрежным интимным жестом.
— Почему бы вам не попытаться взамен спасти меня? — произнес он.
Если бы он только знал!
— Мне кажется, — сказала она, настолько разозленная и расстроенная его цинизмом, что у нее дрожал голос, — единственный способ спасти вас заключается в том, чтобы не потворствовать вашим низменным побуждениям. Так что, пожалуйста, отбросьте мысли о спасении. А теперь всего хорошего, милорд.
Его низкий самоуверенный смех заставил ее напрячься.
— Я поцеловал вас, Эвелина Мария. А вы поцеловали меня. Вы не так уж невинны, как себе представляете.
Она остановилась у подножия лестницы.
— И несмотря на всю неприязнь к этому месту, вы все еще кормите этих детей, Майкл. Так что, возможно, вы не так и ужасны, как полагаете.