Алекс не хотелось верить, что Костос и София и вправду были несчастными влюбленными, разлученными неблагоприятным стечением обстоятельств, хотя София настаивала именно на таком варианте этой истории. Хотя голос Софии звучал предельно искренне, а глаза были чисты, как горная река, что-то мешало Алекс поверить ей. Действительно, всякое бывает в этой жизни, но как же узнать, где здесь правда, а где ложь?
София весьма драматично продолжала свой рассказ. Ей бы детям сказки рассказывать, подумала про себя Алекс.
– Можете представить себе мои чувства, когда я после свадьбы обнаружила, что мой муж – неисправимый бабник и не пропускает ни одной юбки.
София наклонилась к Алекс, переходя на сценический шепот.
– Я должна сказать вам, что Костос, в отличие от Георгоса, – человек, который ставит долг превыше всего. По велению долга он привез сюда этого мальчика, по велению долга он собирается жениться на вас. Но он вас не любит.
Женщина была беспощадна, и, однажды вонзив в сердце Алекс нож, она проворачивала его с каждым новым словом.
– Может быть, на какой-то миг он и увлекся вами, но сейчас наверняка мучается раскаянием. С мужчинами такое бывает. Я не буду ставить это ему в вину. Мы ведь пока еще не женаты. Как настоящий мужчина, он не может просто отослать вас назад на родину. С его точки зрения, это было бы жестоко. Так что будет лучше, если вы сами покинете его. Это избавит всех нас от неловкости.
София опять понизила голос.
– Вы можете себе представить, что Костос ни разу не говорил со мной наедине, пока его брат был жив? Его порядочность всегда превышала его здравый смысл.
Измученную Алекс стал мучить вопрос, а встречались ли Алекс с Софией после смерти Георгоса. Змея ревности шевельнулась в ее груди.
– Как вы думаете, имеет ли Костос право на счастье? – неожиданно спросила София.
– Конечно, кто же это отрицает… Но как вы можете быть уверены в том, что ваше понимание счастья совпадает с тем, чего сам Костос желает в жизни?
– Да мы с ним не раз говорили на эту тему, – честно смотря ей в глаза, сказала София.
Сердце у Алекс упало. Она подумала, что если во всем этом рассказе есть хоть доля правды, то Костос может посчитать своим долгом жениться на ней, особенно когда он узнает о будущем ребенке. Но вместо того, чтобы обрадоваться, Алекс почувствовала угрызения совести. Ей бы так хотелось, чтобы он был с ней просто потому, что любит ее…
Она не имеет права заставлять его пойти на брак. Вот женится он на ней, а потом станет сохранять этот брак только ради детей и чтобы не нарушить свое слово. Что может быть грустнее… А в глубине души он будет думать о том, как бы сложилась его жизнь с Софией.
– Костос обожает меня, но его совесть не позволит ему бросить вас. Помогите нам, вы ведь такая умная и отзывчивая. Оставьте его сами, поезжайте домой, в Америку. Если у вас сложности с деньгами, я могу помочь вам.
Голос Софии был само участие и сердечность.
– Если бы у меня и были какие-то сложности, то я решала бы их сама, не обращаясь ни к кому, тем более к вам. А что касается Костоса, то пусть он сам и решает, кто ему больше по душе.
Алекс встала, пригладила рукой волосы и схватила сумочку. Затем она, не оглядываясь на соперницу, пошла к выходу из кафе. Произошла битва, и ее не покидало чувство, что она проиграла, разбита в прах.
Она не могла идти быстро. И не могла идти медленно. Она просто шла в одном темпе, как заведенная, пока не закрыла за собой дверь.
По непонятной причине ее глаза наполнились слезами. Противоречивые мысли нахлынули на нее. Она так дрожала, что не могла сосредоточиться, не могла разобраться в своих чувствах. Она снова попыталась справиться с дыханием и успокоиться.
Ей хотелось бежать прочь отсюда или броситься к Костосу и все ему рассказать, поделиться своими горестями в надежде, что он ее поймет. Ей хотелось открыть ему свое сердце, рассказать, что никого она никогда так не любила, как его. Она могла бы попросить его о помощи и открыто показать, как он был ей необходим.
Ее разрывали сомнения. Может быть, она Костосу и небезразлична, сколько раз она видела это в его глазах. А разве можно забыть ночи, проведенные вдвоем? Но с другой стороны, она могла напридумывать кучу вещей, которые якобы прочитала в его взгляде. Алекс понимала, что больше не перенесет разочарования или обмана. Никто из тех, кого она любила, не сдержал своих обещаний… Вряд ли и Костос станет исключением.
На лице Алекс появилось отрешенное выражение. Она отчаянно думала, что ей вовсе не хочется избавляться от этого ребенка, братика или сестрички Патрика, ребенка, зачатого от человека, которого она так любит. Она была благодарна Костосу за то, что она испытала, хоть ей и приходится платить за это такую цену.
Алекс снова попыталась подавить приступ тошноты. В городе она отыскала пустую скамейку на рыночной площади и тяжело на нее опустилась. Она невидящим взором смотрела на толпу. Вокруг нее бушевал карнавал красок. Старик жонглировал тремя апельсинами перед небольшой, подбадривающей его толпой, молодой художник рисовал мелом на панели, влюбленные парочки держались за руки и целовались. Алекс всматривалась в кипевшую вокруг жизнь, но ее душа не принимала веселья. Веселье было для других, но не для нее.
Молодая женщина с ребенком села на скамейку рядом с ней. Алекс закрыла глаза и подставила жгучим лучам солнца свое тело под тонким платьем. Она не могла избавиться от нарастающего сознания, что идет ошибочным путем. Ей начали мешать слезы, набежавшие на глаза, скрытые темными очками. Слезы застилали ей глаза, и ей пришлось высморкать слегка распухший нос.
Непонятный причмокивающий звук привлек ее внимание. Алекс повернулась и увидела крошечного темноволосого младенца, с удовольствием сосущего грудь матери. Ребенок был таким крохотным, а выражение его лица было необыкновенно серьезным.
Глядя на него, Алекс поняла, что никогда не сможет убить своего ребенка. Этот ребенок будет только ее, целиком ее. Никто не сможет отнять его у нее. Она могла бы одна воспитывать ребенка и считать, что он принадлежит только ей. И она никогда не скажет о нем Костосу.
Алекс проснулась рано. Солнце заливало ее комнату, делая ее радостной и светлой, но настроение у Алекс было подавленное. Сегодня утром она поняла, что пора действовать. Алекс не помнила, в какой момент она приняла решение. Наверное, оно созрело в глубине ее сознания давно, но она всякий раз отвергала его, не желая признаваться самой себе, что готова… Спасаться бегством было ей не свойственно, но другого выхода не было.
При мысли о том, через что ей предстоит пройти, Алекс занервничала. Она вчера долго думала, забирать ли с собой Патрика, но решила, что прежде всего ей нужно позаботиться о его безопасности и благополучии. Как ни жаль ей было оставлять мальчика, она понимала, что с дядей ему будет хорошо.
Ее не покидала мысль о том, что она наделала столько глупостей, которых теперь ей не исправить до конца своей жизни. Если бы она хорошенько подумала, прежде чем выдавать себя за Сандру, она не оказалась бы сейчас в такой ситуации. А если бы она не утонула в бездонных глазах Костоса, ей бы не пришлось сейчас бежать. Но что поделаешь, что сделано – то сделано, прошлого не воротить.