– Энджи, я не собирался уезжать без тебя. Иначе зачем бы я взял лимузин? – осведомился он. – Только полный идиот попытался бы уместить женщину с ребенком и вещами в спортивном «феррари»!
– Значит, ты нарочно устроил так, чтобы меня выгнали… Святые небеса… как же ты можешь быть таким эгоистом?
– Я действовал только тебе во благо.
Энджи резко отстранилась, больно задетая равнодушным ответом.
– То, что ты сделал, абсолютно непростительно, и ты даже не понимаешь этого, ведь так? – дрожащим голосом спросила она. – Хотя, конечно, как может такой человек, как ты, понять, что значит оказаться без работы, без жилья, без денег, к тому же с ребенком на руках!
Лео обжег ее взглядом.
– Что бы ни случилось с Уоллесом, я лично буду следить, чтобы ты никогда больше не оказалась в таком положении, в котором была в доме Диксонов. Это я обещаю.
Энджи стиснула зубы.
– Как это великодушно, Лео! Но ты просто так, даром помогать не станешь! Делать что-то, ничего не получая взамен, – не в твоих привычках!
– Что, черт возьми, ты хочешь сказать?
– И ты был так великодушен и щедр всего несколько часов назад! – с жаром воскликнула Энджи. – А теперь предлагаешь мне зарабатывать на жизнь своим телом!
В блестящих черных глазах Лео засверкал настоящий гнев.
– Я предлагаю тебе только то, чего мы оба хотим, и ты это знаешь.
Энджи отступила на шаг.
– Предлагаешь мне грязную возню с сексуальным негодяем, который только что выбрался из постели другой женщины? – с болью бросила она, стараясь задеть его так же сильно, как и он ее.
Лео расхохотался, запустив руку в густые вьющиеся волосы, так похожие на волосы Джейка.
– Возню в постели! – повторил он, мрачно взглянув на Энджи. – Перспектива все равно привлекательная, когда дело касается тебя… К тому же ни в чьей постели я сейчас не был!
Энджи сложила руки на груди, чувствуя, что не поспевает за столь молниеносным развитием событий. Хотела развернуться и выйти из комнаты, но ноги словно приросли к полу.
– Я тебе не верю, – сказала она.
– Со вчерашнего вечера я снова тебя хочу! – прорычал Лео.
– Я ненавижу тебя.
– Немного ненависти нам бы очень помогло сейчас, – с яростью бросил Лео и резко шагнул в сторону. Его красивый классический профиль казался высеченным из камня. – Я не виноват, что ты вызываешь у меня физическую страсть…
– И поэтому ты ворвался в мою жизнь как сумасшедший? – дрожащим голосом спросила Энджи.
В глазах Лео полыхало пламя. Он что-то процедил сквозь зубы по-гречески.
Энджи бросила на него негодующий взгляд.
– Ты считал, что я легко тебе поддамся, думал, достаточно просто протянуть руку и сказать: «Пойдем в постель» – и я, естественно, запрыгаю от радости до потолка. Ведь ты такой богатый, такой красивый и такой восхитительный любовник, что такое ничтожество, как я, которая стирает и убирает в доме у чужих людей, не имеет права надеяться даже на симпатию!
На скулах Лео заиграли желваки. Он, словно призывая Энджи к молчанию, выставил вперед ладони.
– Лучше не зли меня, Энджи… Я просто не могу поверить, что ты осмеливаешься так со мной говорить!
– Та глупая девчонка, которая думала, что может добиться всего чего угодно, исчезла. Прошло два с половиной года, Лео, и тот урок я запомнила очень хорошо, – с горечью сказала Энджи. – Я ничего не значила для тебя и была всего лишь телом, которое ты использовал…
Лео рванулся вперед, с силой сжал ее плечи. У молодой женщины вырвался испуганный крик. Лео отдернул руки и пробормотал сквозь зубы проклятие.
– Ты до неузнаваемости извращаешь прошлое…
– Просто ты не любишь, когда тебе говорят правду в глаза. Сам-то всегда высказываешь все, что думаешь, – парировала Энджи, постепенно обретая душевное равновесие.
– Я знаю, что с тобой. Тебе не нравится, что нет уже тех нежных чувств…
– Что касается меня, ни о каких чувствах и речи быть не может.
– Да? – Лео бросил на нее надменный взгляд, взгляд мужчины, уверенного в своей неотразимости.
– Оставь меня, Лео.
– Тебе что-то не понравилось? – глухо спросил Лео.
– Сейчас ты зол на меня.
– Ни один мужчина на свете не может долго злиться на хорошенькую женщину…
– Как ты щедр на комплименты!
Лео молниеносно схватил ее за талию и громко расхохотался, увидев растерянное выражение ее лица.
– Поедем со мной в Брюссель, и я буду заботиться о тебе так, как ты и вообразить себе не можешь, – пообещал он. В его голосе звучала такая страсть, что Энджи задрожала всем телом.
– Где уж мне, – насмешливо бросила она.
– Зачем ты мне противишься? Зачем притворяешься? – с жаром спросил Лео, снова отпуская ее от себя и вопросительно глядя ей в глаза. – Ведь я предлагаю тебе не просто пару ночей вместе… Оставайся со мной, пока эта страсть не перегорит в нас обоих!
Энджи вспомнился тот день на берегу озера, когда Лео, которому надоело ее детское заигрывание, нетерпеливо увлек ее за собой на траву и вмиг исчезли все барьеры и запреты, которые она по глупости и наивности считала нерушимыми.
– Уже перегорела, – пробормотала Энджи, стараясь не выдать своего волнения.
– О Боже, Энджи, – выдохнул Лео сердито. Его красивые губы искривились. – Какого еще предложения ты ждешь от меня?
У Энджи вырвался нервный смешок. В этот момент она ненавидела Лео. Считает ее шлюхой и воровкой и даже представить себе не может, что с ней надо вести себя так, как с другими женщинами.
– А почему бы тебе не начать с того, с чего обычно начинают… назначить мне свидание?…
– Свидание? – словно не веря своим ушам, переспросил Лео.
– Как знать, если бы ты подарил мне букет роз, и влил в меня достаточно шампанского, и вскружил мне голову своими разговорами, может быть, тебе бы и посчастливилось, – сказала Энджи, страдая от задетой гордости. – А так ты остался ни с чем, Лео. Мои поздравления!
Энджи вышла из библиотеки, чтобы он не увидел ее слез.
Лео ясно дал понять, что ему нужно – только секс и возможность избавиться от желания, которое пробуждало в нем ее тело. Боже, значит, тот уик-энд и в его памяти запечатлелся как нечто особенное! Все проклятые страсти и боль, раздирающие ей сердце, – это все Лео… Лео… Лео…
Крепкая рука потрясла ее за плечо. С трудом проснувшись, Энджи протерла глаза, взгляд сфокусировался на смуглом и волевом лице склонившегося над ней мужчины.
– Уходи, – простонала она, снова смежая тяжелые веки.