— Почему бы тебе не сказать мне всю правду? — прищурив глаза, тихо спросил он.
— Какую еще правду? — Дженнифер округлила глаза. — Я тебе все сказала.
— Нет, не все! — Никос скривил губы в ухмылке и, выдержав паузу, ледяным тоном констатировал: — Признайся, ведь ты была влюблена в Роберта Добсона!
Услышав столь абсурдное обвинение, Дженнифер на миг утратила дар речи.
— Ты это серьезно?!
— Абсолютно. Только такой вывод напрашивается из твоего душещипательного повествования. — Никос потемнел от гнева. — Все, с меня хватит! Пойду лучше в баню, пока ты меня не свела с ума своими россказнями. — И он выскочил из спальни, грохнув дверью.
Баня! Дженнифер припомнила большую каменную постройку с куполом в глубине двора: она сразу узнала в ней баню (Роузмари уговаривала ее непременно посетить турецкие бани, уверяя, что без этого нельзя составить полного впечатления о Кипре), но решила, что ей никто не пользуется.
«Признайся, ведь ты была влюблена в Роберта Добсона!» Дженнифер душила обида. Значит, она правильно сделала, что не рассказала Никосу о домогательствах Роберта! Он бы наверняка счел это лишним доказательством своей правоты.
Как же он мог три года ходить с камнем за пазухой! Видел, как они с Робертом выходили из отеля, решил, что она его обманывает, и ни словом об этом не обмолвился. Потом она проводила Никоса в аэропорт — и все! С тех пор от него ни слуху ни духу. Неужели он вычеркнул ее из своей жизни только из-за этой маленькой лжи? Дженнифер чуть не захлебнулась от гнева. Он что, так и не понял, что у нее не было выбора?!
Если Никос думает, что после таких оскорблений она позволит ему спокойно расслабляться в бане, он жестоко ошибается! Дженнифер накинула халат и выскочила из спальни. Выйдя во двор, она решительным шагом направилась к бане и, распахнув дверь, вошла в комнату, одновременно раздевалку и душевую. Судя по туалетным принадлежностям и развешанным тут и там махровым полотенцам, баней активно пользуются. Сняв халат и ночную сорочку, Дженнифер завернулась в полотенце и, отворив дверь, оказалась в массажной. Распахнув следующую дверь, она вошла в саму баню и, ахнув от восхищения, замерла на пороге.
Сводчатая крыша покоилась на мраморных колоннах, сквозь витражные вставки в куполе струился мягкий утренний свет. Стены были выложены старинными изразцами, в пол в передней части зала были вмонтированы мраморные резервуары, где, журча, постоянно сменялась вода; в центре возвышалась ступенчатая платформа, а за ней мраморная лесенка вела в бассейн.
Заметив на темно-зеленом бортике бассейна белое полотенце, Дженнифер подошла поближе и увидела, как из воды вынырнул Никос и, подплыв к лесенке, вылез и наклонился за полотенцем. Не замечая ее присутствия, он стоял во всем великолепии — прекрасный, как античная статуя, — и обтирался полотенцем.
Затаив дыхание, Дженнифер смотрела на него, не в силах отвести глаз, и щеки у нее порозовели от возбуждения.
— Никос… — тихо окликнула его она, запоздало коря себя за дурацкую затею.
— Что ты здесь делаешь? — вздрогнув от неожиданности, сердитым тоном спросил он и обвязал бедра полотенцем.
Дженнифер показалось, что ноги у нее стали ватными, и она поскорее опустилась на теплый мрамор.
— Хотела поговорить, — промямлила она. — И объясниться.
— А что за срочность? — пробурчал Никос.
— Да, я солгала тебе тогда, — устало призналась она. — Но я хочу, чтобы ты понял, почему я так поступила. — Дженнифер вдруг стало зябко, и она обхватила себя руками. — Когда я впервые увидела Роберта с другой женщиной, мне было пятнадцать. Я сразу же рассказала обо всем отцу, но он дал мне понять, что не желает ничего об этом знать. И вообще… он на меня рассердился…
— На тебя? — Никос подошел поближе. — А ты-то тут при чем? На тебя-то за что сердиться?
— Понимаешь, в то время отец доверял Роберту. Он уже отписал им с Роузмари дом и постепенно передавал Роберту бразды правления в «Кросби-тур».
— Понятно. — Никос кивнул и сел рядом. — Твой отец не хотел раскачивать лодку.
— Отец искренне полагал, что брак — дело глубоко частное, — со вздохом произнесла Дженнифер. — И, пожалуй, по-своему был прав. Ведь тогда Роузмари на самом деле была счастлива. Она боготворила Роберта и считала, что он само совершенство… Хотя этот тип изменял ей с самого начала!
Злясь на себя за то, что он не сумел сразу оценить сложность ситуации, и искренне жалея Дженнифер, Никос вздохнул. Повинуясь порыву, он обхватил ее за талию и притянул к себе. Бедная девочка! В столь нежном возрасте столкнуться с неприглядной стороной семейной жизни! И папаша тоже хорош! Взвалил такое бремя на ребенка! Непонятно только одно: почему, даже повзрослев, Дженнифер слепо повиновалась отцу и продолжала покрывать этого подонка Добсона.
— Пока мы все жили под одной крышей, это был сплошной кошмар! Я чувствовала себя виноватой. Потому что знала то, чего не знала Роузмари. Понимаешь? — Дженнифер заглянула Никосу в глаза и, не дожидаясь ответа, продолжила: — И я возненавидела Роберта. А когда по совету тети Энн я отправилась учиться на Кипр, то и вовсе перестала бывать дома. Даже на каникулы не приезжала. Вот до какой степени он мне осточертел! — Она судорожно всхлипнула и разрыдалась.
— Не надо, Дженнифер, не плачь… — Никос сжал ее хрупкое плечо. — Не переношу, когда ты плачешь…
— Прости меня, — пробормотала Дженнифер сквозь рыдания. — Я не хотела тебя обманывать, честное слово!
Никос взял ее заплаканное лицо в ладони.
— Успокойся! Теперь все это не имеет значения. И не стоит твоих слез. Расслабься.
Желая отвлечь ее от неприятных мыслей, он ласково взял ее за плечи и уложил на теплый камень. Встретив ее удивленный взгляд, с улыбкой сказал:
— Ну раз уж ты пришла, а все в доме еще спят, оставайся и насладись турецкой баней.
— Как здесь тепло! Прямо как в сауне… — Дженнифер тихонько рассмеялась. — И вообще, здесь так славно!
Никос устроился чуть поодаль.
— А сюда ходят всей семьей?
— Нет. Традиционно мужчины и женщины пользуются баней отдельно. Но на этот раз, в порядке исключения, мы с тобой расслабимся вместе.
А расслабиться им обоим не помешает, подумал Никос и вспомнил, как в юности они с приятелями фантазировали о том, как было бы здорово прийти в баню с какой-нибудь сексуально раскрепощенной женщиной. Внезапно его глаза — словно сами по себе — обратились к Дженнифер. На ее нежной молочно-белой коже уже показались крошечные капли испарины. Лучше бы он на нее не смотрел! Теперь хоть снова ныряй в холодный бассейн.
Подавив стон, Никос перевернулся на живот, а мысли снова приняли опасный ход. Рядом с Дженнифер он ведет себя как невоздержанный подросток! Она его постоянно возбуждает. А ведь, пожалуй, Дженнифер была права, когда упрекнула его в том, что он думает только о себе. Вот только что, когда он предложил ей расслабиться в бане, спрашивается, что им двигало? Желание отвлечь Дженнифер от неприятных мыслей или желание заняться с ней любовью?