Теперь ничто не имело значения. Ничто, кроме того, что он окажется внутри нее, выполнит ее желание.
Опал приподняла бедра, чтобы приноровиться к нему. Она ждала, напрягшись до изнеможения. Наконец он резко дернулся, и ее обожгла боль. Она вскрикнула и откинула голову на подушки. Доменик схватил ее за руку, но боль уже прошла, и он был внутри нее, и теперь она думала только о том, какой замечательной может быть жизнь, раз она сумела испытать такое и в ней проснулись подобные чувства.
Но это был еще не конец. Он медленно двигался внутри нее, и она, переживая совершенно незнакомые ощущения, приняла его ритм, поднимая бедра, шевелясь так же, как он, напрягая мускулы, чтобы хоть немного его задержать. На нее нахлынули раскаленные волны, одна набегала на другую.
У Доменика на лбу выступил пот, капли стекали по лицу. Его кожа сияла в мягком вечернем свете, потемневшие глаза пристально смотрели на Опал. Он двигался все быстрее и быстрее, стремясь проникнуть в нее до конца. А она пылала, и огонь внутри разгорался с каждой секундой. И с каждой секундой она уносилась выше, в небеса.
Наконец очередной сильный рывок — и Опал утратила рассудок. Все потеряло смысл, кроме сверкающей яркой вспышки.
И тут же Доменик последовал за ней.
Опал открыла глаза и с удивлением увидела, что комната не изменилась, окна, пол, кровать все осталось на прежнем месте. А вот она стала совершенно другой.
Доменик погладил ее руку и притянул к себе.
— Хочешь есть?
— Умираю от голода, — призналась она.
Он засмеялся и поднял ее с кровати, потом заметил кое-что на покрывалах и замер. Она посмотрела туда же, куда смотрел он. Пятно явственно выделялось даже при неярком свете.
— Кажется, ты говорила о неделе, — сказал Доменик, нахмурив лоб. Его глаза гневно сверкнули.
Опал кивнула.
— Так и было. Но, по-моему, такое иногда случается, когда… — Она замолчала, пытаясь найти нужные слова.
Это оказалось необязательным. Судя по его лицу, он все понял.
— Значит… — Доменик всплеснул руками. — Черт! Почему ты мне не сказала?
— Ты не спрашивал. — Опал старалась говорить как можно беззаботнее, но он бросил на нее мрачный и недоброжелательный взгляд. Она пожала плечами и отодвинулась. — Ну и что же, теперь-то какая разница?
Он опустил руку и хлопнул себя по бедру. Шепотом выругался по-итальянски.
Потом пристально посмотрел в глаза Опал и положил ладонь ей на талию.
— Я сделал тебе очень больно?
— Нет, — сказала она и, поняв, что он ей не верит, тут же кивнула. — Только на минутку.
— Ты должна была мне сказать, — произнес он. — Я бы действовал медленнее.
Она накрыла его руку своей.
— Ты действовал именно так, как мне хотелось.
Он поднес к губам ее руку ладонью вверх и нежно поцеловал, не отрывая от нее глаз.
— Хочешь принять душ? — спросила Опал, кивнув в сторону ванной комнаты.
Доменик рассмеялся низким, глубоким смехом.
— Пока нет. Я думаю, пора поплавать.
Он подхватил Опал на руки, отнес на первый этаж, потом на одну ступеньку вниз, к неглубокому бассейну. Встал на колени и опустил ее в воду, продолжая поддерживать одной рукой за плечи. Сначала Опал ахнула, оказавшись в тепловатой воде, но уже через секунду ощутила блаженство. Боже, как хорошо! В темном тропическом небе ярко сияли звезды, сбоку в бассейн стекали струи воды, и казалось, что они с Домеником оказались у собственного ручья. Опал перевернулась и поплыла, оставляя за собой серебристый след.
— La sirena! — Доменик вынырнул рядом с ней, развернул к себе, и они опять поцеловались.
Удивительно, но Опал уже снова предвкушала занятия любовью.
Догадавшись, о чем она думает, он коснулся губами ее груди. Волнение Опал росло с каждым восхитительным движением его языка.
Доменик подтянул Опал к ступенькам и улыбнулся, восхищаясь восхитительным телом. Потом поцеловал в обе груди, провел языком вниз, обвел им ее пупок — и Опал охватило невероятно мощное желание. Его рука легла ей на бедро и вдруг замерла. Доменик поднял голову.
— Тебе еще больно?
Она покачала головой, не желая разговаривать и мешать его нежным ласкам. Он кивнул и продолжил осторожно исследовать тело Опал. Она вздохнула, наслаждаясь сильным чувством, которое вызвали его прикосновения. Доменик остановился, и на миг Опал почувствовала себя покинутой, как вдруг он оказался у нее между ног, и на нее нахлынули ощущения, которых ей никогда раньше не доводилось испытывать.
Опал ахнула, ее веки затрепетали. Она зажмурилась, пытаясь не смотреть на его темноволосую голову там, но оказалась не в силах избавиться от этого эротического образа и так же от пронизывающего электрического разряда, который терзал ее все сильнее и сильнее, пока она не поняла, что дальше терпеть невозможно. Тогда он вошел в нее, исполняя ее страстное желание. Она уносилась выше, и наконец мир раскололся, и Опал ослепила вспышка, разлетевшаяся мириадами крошечных светящихся огней.
— Спасибо, — прошептала она, когда ее дыхание пришло в норму.
У него вырвался смешок. Он прижался к ней и слизнул капельку воды у нее на шее.
— Это тебе спасибо, милая.
Потом они лежали рядом, слушая звуки ночного тропического леса. Их тела нежились в плескавшейся вокруг воде. Опал счастливо улыбалась. Сегодня она действительно стала женой Доменика Сильваньи, оказавшегося замечательным любовником. Опал это поняла, несмотря на собственную неопытность.
На следующий день Доменик заказал для пикника корзину с едой. Они сели в прогулочную лодку с навесом и поплыли вдоль берега острова на пустынный пляж. Песок был белым и чистым, небо — безмятежно-лазурным.
Они решили поплавать. Доменик ловко снял с Опал бикини, и их тела крепко прижались друг другу в теплой воде. Потом они сели в тени ярко-полосатого зонта и перекусили салатами, куриными крылышками с кориандром и пирогом с заварным кремом и ягодной начинкой, запивая все это шампанским. И снова занялись любовью, чувственной, томной, после чего упали на покрывало, в объятия друг друга.
Доменик пошевелился и приподнялся на локте. Она ошиблась, думая, что он полностью отключился.
— Как умерла твоя мать?
Опал моргнула. Его вопрос застал ее врасплох.
— Я точно не знаю.
Он нахмурился, и она, пожав плечами, перевернулась на живот, перебирая пальцами песок.
— Наверное, это звучит странно, но так оно и есть. Мне было всего девять лет, но я знала, что мама давно уже страдает, что она ужасно несчастна в браке. Однажды ночью я услышала, как мои родители кричат друг на друга. Они ругались и раньше. Когда были вместе, то всегда спорили. Вернее, мама его умоляла, а папа начинал орать, и тогда мама плакала. Но на этот раз все было по-другому. Я так испугалась… — Она сжала в кулак руку с песком. — Как бы то ни было, на следующий же день мама попыталась со всем этим покончить. О деталях мне не рассказывали, наверное, щадили мои чувства. Приехала «скорая помощь» и увезла ее в больницу. Я ждала ее. Меня уверяли, что она поправится. Но они солгали! Она так и не пришла в себя. А я даже не смогла с ней попрощаться. Папа не разрешил нам пойти на похороны — сказал, что мы расстроимся, — и больше никогда не говорил о ней.