– Замерзла? – нарочито вежливо спросил он, увидев, как Руби поежилась.
– Да нет, – ответила она, зачем-то потерев кончик носа. – Только чуть-чуть устала. – Руби поймала его напряженный взгляд, но не отвела глаза. Она слегка наклонила голову и спросила: – Скажи, а за что ты так ненавидишь своего отца?
Зейн сосредоточил внимание на дороге.
– Почему ты решила, что я его ненавижу?
– Ты не общался с ним целых девять лет. Сегодня впервые сказал о нем хорошее, а потом как бы испугался своих слов, снова замкнулся, словно нарушил какую-то клятву…
– Я не хочу продолжать этот разговор.
– Нет, ты скажи: что случилось между вами много лет назад?
Зейн ухмыльнулся.
– Я не хотел видеться с ним. У меня были на то веские причины.
На мгновение Руби притихла, но потом не выдержала:
– Все изменилось после смерти твоей матери? Ведь ты уехал сразу после того, как она умерла?
– Моя мать… была убита.
Это страшное заявление тяжелой тучей повисло между ними.
– Но Лоренс говорил, что случившееся – результат автокатастрофы.
– А кто вел машину, он не говорил?
Руби отчаянно пыталась вспомнить подробности истории, которую Лоренс рассказал ей однажды несколько лет назад.
– По-моему, не Лоренс…
Зейн снова усмехнулся. Когда они повернули на стоянку возле гостиницы, он резко затормозил. Взглянув на опускающееся за горизонт солнце, зло произнес:
– Хватит защищать моего отца! Ты же ничего не знаешь. Нет, машину вел не он. Одна женщина, которая и стала виновницей той страшной аварии. Вот так и погибла моя мать.
Руби была в ужасе. Неужели он говорит правду?
– Но послушай, Зейн…
Он глубоко вдохнул влажный воздух. Его грудь напряглась от нервного возбуждения.
– Женщину звали Бонни Картер, – произнес он сдавленным голосом. – Она была лучшей подругой моей матери еще со школы, она была подружкой невесты на свадьбе моей мамы и моего отца, моей крестной. В общем, практически членом нашей семьи…
– Ну и что? – Руби совсем растерялась.
– А то, что после аварии все стало окончательно ясно. И хотя Бонни также погибла, я понял еще одну ужасную вещь: мне не жаль ее. – Зейн сдвинул брови. – Папа так сокрушался по поводу ее кончины, что все сразу стало ясно. Она спала с моим отцом. А знаешь, Бонни была очень красивой. Она могла бы даже стать моделью. Стройные, длинные ноги, лицо, которое привлекало всеобщее внимание… Мужчины всегда смотрели ей вслед, но замуж Бонни так и не вышла. И я не собирался спрашивать, почему? – Он бросил на Руби многозначительный взгляд. – В общем, долгие годы она искусно играла роль преданной подруги моей матери, притворялась щедрой крестной и… близко общалась с моим отцом. В интимном плане, как ты понимаешь. Подлая, лживая шлюха! А я ведь доверял ей. – Зейн открыл дверцу автомобиля и вышел наружу. – Давай пройдемся, – предложил он Руби. – Мне нужно побольше воздуха, душат воспоминания о прошлом.
– Зейн, – тихо произнесла Руби. – Мне жаль…
– Не бери в голову, – посоветовал он с иронией.
Она проигнорировала его тон.
– И все же я не могу поверить. Лоренс никогда бы не сделал такого. Он ведь очень любил твою маму. Он просто обожал Мэри.
– Тогда почему спал с Бонни? – Зейн резко повернул к Руби лицо. – И при этом постоянно говорил о какой-то чести, о необходимости беречь семью. Уж я-то хорошо помню его разглагольствования на данную тему. Семья – это главное, семья – это главное, а сам ходил налево. Лицемер.
– Но Зейн… – Руби и не знала, что сказать.
– Слушай дальше. – Лицо Зейна перекосилось от злости. – После аварии мой отец совершил и вовсе непостижимое: приказал похоронить мою маму и эту женщину… вместе, в нашем семейном склепе! Я был в шоке. Когда потребовал у отца объяснений, он разозлился, и знаешь, что заявил? Бонни, видите ли, тоже ему близка, и он ей многим обязан…
– Но я не думаю, что он предал твою мать. Ты наверняка ошибаешься.
Его глаза горели яростью.
– Ошибаюсь? Да он даже не стал отрицать того, что спал с Бонни. Якобы не хотел опускаться до таких разговоров. А когда я собирался уезжать из Брума, даже не попытался остановить меня.
Руби сокрушенно вздохнула.
– Но он же позвонил тебе потом. Возможно, хотел попросить за все прощения. И эти его последние слова перед смертью… «Передай Зейну, что я сожалею». Просьба Лоренса о многом говорит.
– Он произнес такую фразу? – Зейн удивился. – А почему ты мне раньше об этом не сказала?
Руби не знала, как оправдаться. Заявить, что молчала в отместку за его нападки? Господи, что же делать? Какая ужасно сложная ситуация. Руби очень подвела Лоренса, ей нет оправданий. Она не выполнила его просьбу.
– Прости, Зейн, – прошептала девушка. – Я поступила плохо. Я должна была сказать тебе…
– Ну, все. Тема моей жизни в семье закрыта. – Зейна охватило бешенство. – Я поговорю о наших проблемах с адвокатом корпорации при первой же возможности, – процедил он сквозь зубы. – Я хочу, чтобы ты исчезла из моей жизни. Навсегда.
Руби чувствовала себя совершенно разбитой. Нервы расшатались окончательно. Но она виновата сама. А если бы ей не передали последние слова близкого человека? Что тогда? Да, она поступила отвратительно. И теперь, естественно, не сможет работать с младшим Бастианом. Она уедет из Брума.
Однако, приняв такое решение, Руби почувствовала неожиданный прилив энергии. Может, все и к лучшему. Скоро она обретет свободу, скоро начнет новую жизнь.
– Я рад, что ты наконец подумала о своем будущем.
Руби подняла голову и увидела Зейна. Он выглядел как охотник, возвышающийся над своей жертвой.
– Ты получил мое электронное письмо? – Руби судорожно вздохнула.
Он подошел ближе, не ответив на вопрос.
– Что это ты вертишь в руке? – спросил Зейн.
Ее пальцы инстинктивно сжали изящный кулон, но потом она все же показала его Зейну.
– Эта вещица из коллекции, «Любовная страсть». Нравится?
Зейн почему-то нахмурился. Он с какой-то брезгливостью посмотрел на подвеску, затем повернул ее к свету. Металл и жемчуг. И будто сплетенные тела.
Объятия влюбленных!
– Зейн?
Он обернулся на вопрос Руби.
– Что?
Теперь уже нахмурилась она.
– Оставь кулон в покое. Как скоро мы встретимся с адвокатом?
Зейн отчеканил: