Но Валенте каяться не желал:
– Вышла ты за кого-то замуж или не вышла, для меня никакой разницы не было.
Кэролайн какое-то время потрясенно смотрела на него, потом перевела взгляд на окно и слепо уставилась на великолепные даже в сумерках силуэты Венеции.
Невероятная агрессивность, напористость, настойчивость, разрушительность. Он совсем не стесняется в средствах, чтобы добиться своей цели. А в словах? Сплошная грубость и бессердечие. Валенте просто скрывал от нее эти черты своего характера. И только притворялся, что он очень добрый и чуткий. И этого человека она полюбила?!
Кэролайн вдруг охватило отвращение.
– Ну, цена оказалась не слишком велика, правда? Что тебе до того, что медленный спад «Хейлс» и потеря контрактов сказались на здоровье моего отца? Что это разбило ему сердце? Папа очень переживал, что не сумел сохранить фирму своего отца.
Ему было стыдно. Тебя не волнует, что ты причинил горе моей семье. Все твои мысли только о том, как я тебя унизила.
Он стоял с упрямым видом.
– Ты допустила, чтобы меня унизили.
– Как это я допустила?! Да в ночь перед свадьбой я попала в больницу! – напустилась на него Кэролайн. – В этом моя вина? Если хочешь, это судьба. Раздумья, сомнения и страх на следующее утро – вот в чем я виновата. Согласна, признаю, но я еще очень плохо себя чувствовала, чтобы встать с постели.
– Не знаю, о чем ты говоришь, но скажу тебе, что твоих писем я не читал!
– Ни… ни одного? – растерялась она. Потом прижала пальцы к губам и отвернулась.
О чем еще говорить? В этих письмах она изливала душу – как оказалось, зря. Он даже не нашел времени, чтобы их прочесть.
Опять повернувшись к Валенте, она остановила на нем осуждающий взгляд:
– Оказывается, ты уже не тот человек, каким был пять лет назад. Ты пострадал еще сильнее, чем я думала. Ты решил разрушить мою семью. Но при этом простил семью человека, который изнасиловал твою мать. Почему же ты не простил мою семью или меня?
Застыв на месте, Валенте сдержался и загнал обратно рвущиеся с губ слова. Только молча смотрел, как она, развернувшись, пошла к двери.
– Куда ты?
– Собираюсь лечь. Кажется, опять мигрень начинается, – неохотно призналась Кэролайн и потерла пальцами виски. – При первой же возможности я вылечу в Англию. Потому что ты меня пугаешь.
– Чем это я тебя пугаю? – сердито спросил Валенте.
– Ты рассказал мне, как много лет строил козни против меня и моей семьи. И еще спрашиваешь, почему я тебя боюсь? Ты думаешь, твое поведение нормально? – Голос у нее зазвенел и сорвался.
Валенте лихорадочно рылся в библиотечном сейфе. Он ослеп от ярости и почти не владел собой. Наконец письмо нашлось – уже не белое, в обтрепанном конверте. Зачем он хранил его, если в свое время посчитал унизительным для себя даже вскрыть конверт? Те письма от нее, что приходили после, он выбрасывал нечитаными. Ладно, теперь надо выяснить, что Кэролайн говорила о… Наверняка какие-нибудь глупости и лживые оправдания.
Он сел с бокалом превосходного вина, присланного с виллы Барбьери, и вскрыл конверт. В письме было восемь страниц. Он сразу узнал почерк Кэролайн. Он расправил первый листок, и при чтении первой же строчки у него перехватило дыхание. Он вспомнил, как молода тогда была Кэролайн…
«Мой самый дорогой, самый милый, самый любимый Валенте…»
Что-то дрогнуло у него в душе. Он начал читать с большим вниманием, чем собирался. Она сообщала, что в ночь перед свадьбой ее увезли в больницу с приступом аппендицита.
Валенте похолодел. Он вспомнил, что действительно видел у Кэролайн на животе небольшой шрам и даже собирался спросить о нем, но от ее близости вся эта чепуха вылетела у него из головы. Он заторопился дочитать. Она на операционном столе боролась за жизнь, а он ждал ее в церкви… Она просила отца известить Валенте и попросить прийти навестить ее.
Вместо этого Джо Хейлс привел к ней Мэтью…
Валенте вскочил и чуть не бегом отправился искать Кэролайн. Он еще не знал, что ей скажет, но…
Скрипнула половица, и Кэролайн открыла глаза. У изножья кровати стоял Валенте.
– У тебя опять мигрень? – спросил он.
– Да нет, наверное, сказывается сегодняшняя суета.
– Я никогда не читал ни одного твоего письма, – решительно признался Валенте.
– Их было по меньшей мере шесть.
– Я выбрасывал их не читая, но сохранил то, которое ты послала первым.
Она подняла брови.
– Зачем же ты его хранил, если не читал?
– Знаешь, я как наркоман, который борется с искушением, – признался Валенте. – Еще два месяца назад я очень гордился тем, что способен выдержать и не вскрывать это письмо. Я не хотел его читать, потому что боялся размякнуть, и гордость не позволяла мне идти на такой риск.
Кэролайн медленно села на кровати.
– Ты не хотел читать, как будто это письмо могло оказаться горьким и опасным лекарством? – уточнила она, не уверенная, что правильно его поняла.
– Я не читал его до сегодняшнего вечера. Это был… э-э… потрясающий, опустошительный, сногсшибательный опыт, – вполголоса произнес он. От волнения он с трудом подбирал слова. – Ты лежала в больнице, а меня рядом не было, хотя ты во мне нуждалась…
– Никто не сообщил тебе, что я больна и что ты мне нужен?
– Я сам должен был бы об этом подумать.
– Я в тот вечер пыталась дозвониться до тебя…
Валенте поднял на нее страдающие темные глаза.
– Я швырнул свой телефон с моста в реку там же, возле церкви. Чтобы не поддаться искушению. Я хотел быть сильным.
– Это на тебя похоже, – печально согласилась Кэролайн. – Но почему тебе не пришло в голову, что со мной могло что-то случиться?
У него слегка порозовели скулы.
– Я знал, что ты сомневаешься, видел твои колебания и неуверенность. Наверное, я слишком многого от тебя ждал.
Кэролайн переполняла печаль.
– Для меня брак с тобой означал большие перемены. Ведь мне предстояло уехать от родителей, бросить все, что мне знакомо, и жить в чужой стране. Но я сделала бы это, чтобы быть с тобой. В то утро, в больнице, я все удивлялась: неужели это судьба вмешалась? И долго ждала, прежде чем попросила папу послать тебе сообщение. Ах, если бы ты тогда вернулся, попытался бы увидеться и поговорить…
На лицо у Валенте появилась странная гримаса, он объяснил:
– Это все мое упрямство. И гордость. В моей жизни было слишком много трудностей. И только эти качества помогали их преодолевать. Но надо было больше тебе доверять. Потому наши отношения и прервались… из-за меня, из-за недостатка веры в тебя. Я был убежден, что это твоя семья переубедила тебя и ты совершила подлость, бросив меня. Я во всем винил тебя.