Кэрри не знала ни слова по-испански и не доверяла своим актерским способностям, поэтому сидела молча, сжав губы и стараясь не выдавать своего смущения. Ну уж она Карлосу покажет, только выберется отсюда! Что это такое? Зачем он ни с того ни с сего лишил ее возможности говорить?
– Жаль, что я не говорю по-испански, – вздохнула Сиси. – Вы-то наверняка знаете всю подноготную, а я правую руку бы отдала, лишь бы узнать точно, что там произошло у него с Лоттой. Об их разрыве ходят такие интригующие слухи!
Кто такая Лотта? – заинтересовалась Кэрри. Бывшая подруга Карлоса? И что такого скандального могло произойти между ними?
За стрижкой последовал макияж. Большую часть сеанса Кэрри просидела, зажмурившись: когда ей наконец позволили открыть глаза и взглянуть в зеркало, она не узнала себя.
– В Нью-Йорке визажиста лучше меня не найти, – гордо объявила Сиси. – Звучит не слишком скромно, но это так и есть.
Дымчатые тени на веках подчеркнули глубокую синеву глаз Кэрри, придали им глубину и выразительность. Искусно наложенные румяна улучшили форму лица, а губы стараниями визажистки приобрели сочность и нежность едва созревшего персика.
В ожидании Кэрри Карлос расхаживал по приемной. Женщины, ждущие своей очереди, бросали на него любопытные взгляды, но он их не замечал. Наконец показалась Кэрри. Карлос устремил на нее пристальный взор – и в уголках его резко очерченных губ заиграла легкая, чуть насмешливая улыбка.
– Красавица Исабель... – протянул он. И в этот миг Кэрри поняла: она его любит. Любит страстно, безоглядно. Его неприкрытое восхищение зажгло ее, словно электрический ток лампочку. И источником тока, согревшего Кэрри изнутри, был Карлос Виэйра. Он очистил ее в собственных глазах, помог ей впервые за два года ощутить довольство собой и уважение к себе.
Взяв Кэрри под руку, он сопроводил ее к лимузину.
– Зачем ты рассказал Сиси эту безумную историю об аргентинской кузине? – спросила Кэрри, с удивлением заметив, что все ее раздражение куда-то испарилось.
– Сиси – первая сплетница в Нью-Йорке. – Карлос усмехнулся. – Ты и пикнуть не успела бы, как она вытрясла бы из тебя всю подноготную.
– Но я и так не могла рта открыть! Я ведь ни слова не знаю по-испански!
– Вот именно. – Карлос широко улыбнулся. – Отлично придумано, верно?
Кэрри шутливо ткнула его локтем в бок и испугалась собственной фамильярности. Однако Карлос лишь улыбнулся в ответ. От этой улыбки сердце Кэрри запрыгало, словно мячик. Да, обаяния ему не занимать, подумала она, тщетно стараясь, как говорится, «нащупать почву под ногами». Напрасно – почва куда-то испарилась. Всякий раз, как Карлос обращал на нее свой бездонный золотистый взор, Кэрри словно взмывала в воздух.
Следующей остановкой стал роскошный магазин таких размеров и такой красоты, что, едва они вошли, Кэрри спряталась у Карлоса за спиной и постаралась слиться с полом.
– Кем хочешь быть здесь? – поддразнил он ее, склоняя к ней темноволосую голову, – и от его близости у Кэрри вновь запрыгало сердце. – Эксцентричной дочерью миллионера? Или европейской принцессой, путешествующей инкогнито?
– Я лучше буду самой собой, – осторожно улыбнувшись, ответила Кэрри. – Но говорить за меня будешь ты.
– Не волнуйся так, – ободряюще заметил Карлос. – Всех этих людей интересуют только деньги. – В голосе его послышалась горечь. – Если ты беден, они на тебя и не взглянут, а если богат – прыгают перед тобой на задних лапках.
– Ну, я в этом мало что понимаю, – смущенно заметила Кэрри.
Карлос неожиданно рассмеялся.
В отдел белья он отправил ее одну. Продавщица, рассыпаясь в любезностях, выложила перед Кэрри по меньшей мере сотню предметов туалета: были среди них и такие, о назначении которых Кэрри могла только догадываться. Не обращая внимания на уговоры продавщицы, она выбрала себе несколько пар трусиков и лифчиков. Нет, спасибо, ночная рубашка не нужна. В сумке, принесенной Дженнаро, нашлась одна, а тратить чужие деньги без нужды Кэрри не собиралась. Она и так ощущала уколы совести: не очень-то это порядочно – одеваться за чужой счет! Хотя, с другой стороны, что дурного, если Карлосу это нравится? Если рядом с ней он улыбается и шутит, забыв о своих проблемах? Если она помогает ему хотя бы на несколько часов отвлечься от забот?
– Теперь на сцену вступаю я, – объявил Карлос, которого Кэрри, выйдя из отдела дамского белья, обнаружила на высоком табурете возле мини-бара, в просторном зале со сценой и подиумом. – Шампанского?
Кэрри не без труда взгромоздилась на соседний табурет и приняла запотевший бокал.
– Где это мы?
– Здесь модели демонстрируют товар. Можешь выбрать то, что тебе по душе, и примерить.
– Так ты здесь уже был! – заметила Кэрри, ощутив укол ревности при мысли, что он уже много раз сидел на этих самых табуретах с другими женщинами.
– Не по своей воле, – сумрачно отозвался Карлос. – Меня упрашивали, уламывали и умасливали.
– Если тебе это не нравилось, достаточно было сказать «нет», – вырвалось у Кэрри, и она тут же покраснела до корней волос. – Я хочу сказать... я ведь не просила... и, если тебе здесь не нравится... может быть, уйдем?
Запустив сильные пальцы в пышную массу бронзовых кудрей, Карлос развернул Кэрри лицом к себе.
– Я не хочу уходить. Мне хочется, чтобы ты была красивой...
У нее перехватило дыхание.
– Я могу быть только той, кто я есть...
– Дорогая, ты можешь быть такой, какой захочешь.
Кэрри смотрела в его сияющие глаза, затененные пушистыми ресницами, и сердце ее билось где-то в горле. Однако недавний горький опыт взывал к осторожности. Да, этот мужчина ввел ее в сказку – но Кэрри слишком хорошо знала, что в реальной жизни даже самая прекрасная сказка скоро оборачивается разочарованием. Она приоткрыла рот, чтобы вздохнуть, – и в этот миг Карлос, склонившись к ней, прильнул губами к ее губам. Поцелуй длился всего секунду – но в эти несколько мгновений Кэрри словно пронзил мощный электрический удар, воспламенивший каждую клеточку, каждое нервное окончание ее тела. Эротический разряд был столь силен, что она отшатнулась и, наверное, упала бы, не поддержи ее Карлос сильной рукой.
– Расслабься, – хрипло прошептал он.
С ленивой грацией откинувшись на табурете, он наблюдал за Кэрри непроницаемыми золотистыми глазами хищника.
Хотела бы Кэрри обрести хоть тысячную долю его невозмутимости! Но нет, она была потрясена – и душевно, и физически – и даже ради спасения жизни не смогла бы скрыть потрясения. Должно быть, для Карлоса такой поцелуй абсолютно ничего не значил, но по ее телу и по душе он пронесся опустошительным ураганом.
Что это значит? – в тревоге вопрошала себя Кэрри. Чего он от меня хочет? Самого очевидного? Но не проще ли завести любовницу из своего круга? Ради всего святого, что у него со мной общего? Разве только то, что мы оба люди...