Вот наконец появилась и родная милиция. Теперь будут оцеплять здание, проверять у всех документы.
— Разойдитесь, — кричит кто-то громким голосом. Я медленно иду к ограде. Там уже записывают показания свидетелей. Стоявший у окна охранник рассказывает о моем выстреле так живописно, что мне хочется остановиться и послушать. Но не стоит перегибать, теперь я могу уйти. Около машины стоит сержант. Скоро он будет проверять документы у всех подряд. Но меня пропустят в любом случае, даже не спросив документов. У меня есть такое прекрасное, абсолютное алиби — моя левая рука. Оторванная еще шесть лет назад в Джелалабаде, она свидетельство моей благонадежности и честности. Я инвалид войны и никто в целом мире никогда меня не заподозрит. Трудно поверить, что хладнокровный убийца-снайпер — это, идущий теперь по двору в заячьей шапке и дешевой китайской куртке, инвалид без руки. Что угодно, но только не это. А мне, чтобы нормально выстрелить вполне хватает и одной правой. Она меня и кормит все последние годы.
Они сидели вдвоем уже двадцать минут. Наконец один из них, помоложе, с тонкими усиками на молодом смелом лице, не выдержав, поднялся. — Когда наконец он придет?
— Придет, — успокоил его тот, кто постарше. У этого были густые черные усы и полное, почти добродушное лицо, сразу выдававшее в нем человека восточного происхождения.
— Может, ты неправильно договорился Гасан? — спросил молодой, по-прежнему не садясь на стул.
— Он профессионал, наверное, ходит вокруг, все проверяет. Не беспокойся, обязательно придет. Молодой беспокойно прошелся по комнате. — А он сам — надежный человек?
— Говорят, очень. Ты же знаешь, через какую цепочку я на него выходил. Очень трудно его найти. И очень дорого. Но работу свою делает хорошо. — А где ребята?
— Здесь их держать нельзя, сразу почует. Он как волк, все видит, а что не видит, то чует. Знаешь, в наших горах водятся такие волки. Помнишь, мы убили одного у овечьего загона.
— Ладно, потом, — прервал его воспоминания молодой. Уже полчаса прошло. Когда наконец появится твой гость, Гасан? Может, это засада, нас опередили?
— Какая засада? — даже обиделся Гасан, — я сам с ним договаривался. Об этой квартире, кроме нас двоих, никто не знал. Ты и мне не доверяешь, Ильгар?
— Доверяю, доверяю. Но очень долго. Сам понимаешь — такое важное дело. Я не мог послать наших людей.
— Конечно, — кивнул Гасан, — начнется война, а это нам сейчас совсем не нужно. Но ты прав. Борис совсем обнаглел. Если бы не Резо, он бы так себя не вел. Их карта — Резо. А ты сам знаешь — к нему так просто не подобраться.
— И твой гость тоже не подберется? — нервно спросил Ильгар.
— Подберется. Он выследил Резо как белку. Можешь не беспокоиться. Дверь бесшумно открылась. Оба насторожились.
В квартиру вошел невысокий человек, в большой темной шляпе, длинном пальто, с зонтиком в руках. Зонтик он оставил в прихожей и прямо в пальто шагнул в комнату. Руки у него были в темных перчатках. Он спокойно, очень спокойно спросил у Гасана: — Я правильно зашел?
— Конечно, — Гасан передохнул, бросая взгляд на Ильгара. Тот сел рядом с ним. — Что-нибудь пить будете? — спросил Гасан.
Под шляпой почти не было видно лица гостя, усевшегося напротив.
— Нет, — коротко ответил он, — давайте о деле. — Нам говорили, что вы…. — Гасан повторил по-русски с небольшим акцентом, в отличие от Ильгара, коверкавшего слова.
— Это неважно, — перебил его довольно неучтиво гость, — что нужно делать? Обычно я принимаю заказы по телефону. Не люблю, когда меня вызывают для беседы.
— Это другой случай, — улыбнулся Гасан, — очень важная работа. — Цена?
— Десять тысяч долларов, — чуть поколебавшись, ответил Гасан. — До свиданья, — поднялся гость.
— Подожди, послушай, — разозлился Гасан, — скажи свою цену. — Скажите, какое задание?
— Твою мать, — выругался на своем языке Ильгар. — Убрать одного человека нужно, — пояснил Гасан. — Есть его фотография? — Да, вот, — Гасан протянул фотографии. — Бросьте на стол, я посмотрю. — Не понял, — удивился Гасан, но фотографии бросил.
Осторожно касаясь их пальцами в перчатках, гость посмотрел фотографии.
— Ясно, — кивнул он наконец, — теперь расскажите о нем.
— Он коммерсант, владелец двух банков, казино, бара. Все его адреса вот на этой бумаге. Прочти и верни нам. Адрес его семьи, адрес его офиса, адрес его любовницы, адрес его дачи, адрес его другой дачи. — Срок?
— Чем быстрее, тем лучше, — засмеялся Гасан, переглядываясь со своим напарником.
— Только я беру деньги вперед. — Как вперед? — не выдержал Ильгар, — почему?
— Чтобы больше вас не видеть, — пояснил гость, — вы сделали заказ, оплатили его. Остальное — мое дело. Больше мы никогда не увидимся. Если согласны, я скажу цену, если нет, до свиданья. — Сколько? — прохрипел Ильгар. — Сто тысяч.
— Он сумасшедший, — пробормотал Ильгар, — ничего не давай ему, гони в шею. Гасан не согласился.
— Не спеши, — сказал он на своем языке и снова, обращаясь по-русски, произнес:
— Дорогой, ты возьмешь деньги и уйдешь. Где мы потом тебя найдем?
— Если не сделаю дело, верну деньги. Вы знаете, через кого вы на меня выходили. Там шуток не понимают, — холодно заметил гость. — Хорошо, — выдохнул Гасан. — Хочешь заплатить? — спросил Ильгар. — Резо стоит таких денег. Зато избавимся от него раз и навсегда, — убедительно говорил Гасан своему компаньону, — давай соглашайся, потом больше возьмем. Казино наше будет, такие деньги, только считать успевай. — Куда привезти деньги? — спросил он незнакомца. — Завтра утром в десять прямо здесь. Я зайду за деньгами.
— Хорошо, дорогой, мы тебе верим. Только ты нас не подведи.
— Не подведу, — усмехнулся незнакомец, — до завтра.
— А когда сделаешь все? — крикнул Ильгар. — В течение месяца. Нужно все просмотреть, подготовить. Устраивает такой срок? — Да, — кивнул Ильгар.
Когда незнакомец вышел, Ильгар посмотрел на Гасана.
— Не нравится мне этот тип. — Он профессионал, знает свое дело. Раз говорит деньги вперед, значит, так нужно, — кивнул Гасан.
— А если потом расколется? Знаешь, что будет. Такая война начнется, по всему городу выстрелы и взрывы бомб слышны будут. Резо снова собирает всех.
— Этот не расколется, — задумчиво ответил Гасан, — он умеет думать. Знает, что если придет после задания, мы его уберем. Значит, осторожный человек, зря не рискует. Это очень нужно, чтобы был осторожный человек. — Когда у нас встреча? — Сегодня в шесть.