Но я, кажется, отвлекаюсь. Хотят называть думой, пусть называют так. Пусть хоть бояр обратно заведут при царе Борисе, все равно нам уже ничего не будет. Нет у нас веры. И идеалов никаких нет. Деньги нахапать и бежать. Это разве идеал? А я вот иногда скучаю по тем временам, по вере своей старой тоскую. Человек должен верить во что-то. Хоть в Бога, иначе зачем на этой земле жить, ходить по ней, пачкать ее, людей обижать. Но в Бога я, видимо, уже не поверю, в коммунизм верить не могу, а в капитализм не хочу. Значит, мне и остается только с винтовкой ходить, как охотнику по лесу. А там, как повезет. Либо меня, либо я.
Напротив думы гостиница «Москва», там как раз на одиннадцатом этаже длинные такие балконы. Я не поленился, достал свой паспорт на другую фамилию и пошел прописываться в гостинице. Два дня мучился, но прописался. Оказывается, нужно было дать всего сто долларов, и сразу все проблемы решились. По моей просьбе меня и поселили на одиннадцатом этаже. Вышел я на балкон, глянул вниз — даже ахнул. Обзор, прямо как в кино. Доставай винтовку, стреляй по движущимся мишеням — никто не остановит. Идеальное место. Я на всякий случай спустился вниз и еще раз прошелся мимо здания думы. Красота. Лучшее место трудно себе представить. Правда, иногда машины во двор заезжают с другой стороны. Но это уже не так важно. А Ковач слово свое сдержал. Цену за Быка втрое поднял; и оружие мне достал. Даже деньги дал — пятьдесят тысяч на разные расходы. За эти деньги я не волновался. Мы поэтому и платим так много Ковачу — тридцать процентов, чтобы получать свои деньги спокойно и без нервов. Вы даже не представляете сколько людей хотят оформить «заказ», а потом «продинамить», не заплатить. Или еще почище — на всякий случай убрать и исполнителя «заказа». А так все чисто. Мы не видим их, они не видят нас. Принес деньги, оформил «заказ», и «заказчик» доволен — знает, что его деньги не пропадут, за это отвечает целая организация.
Оружие мне достали классное. На всякий случай и винтовку французскую, и карабин советский. С таким оружием в цель может попасть даже школьник. Я начал готовиться к решающему дню.
У меня в запасе было еще четыре дня. Ковач строго предупредил, чтобы я уложился в эти сроки. Наверное, «заказчикам» нужно, чтобы я уложил Быка к определенному числу. Может, у них какие-нибудь свои расчеты. Этого я не знаю, но, похоже, начинаю догадываться. Выборы-то совсем скоро. А там Бык, кажется, будет победителем. И очень много людей есть в нашей стране, которые хотят его остановить. Любой ценой.
Из гостиницы я, конечно, выписался. Теперь следующий заезд будет через два дня, как раз в тот день, когда Бык будет выступать в думе.
Думаете это было очень трудно? Наоборот, очень легко.
Я разобрал карабин и пронес его в чемодане наверх, в гостиницу. Два толстых швейцара, конечно, не проверяют посетителей на предмет оружия, достаточно показать визитную карточку гостиницы и вас пропускают внутрь. Наверху я собрал винтовку, запер дверь, сел на кровать. Еще есть минут пятнадцать. Запасной выход я уже знаю, где находится. Паспорт, по которому прописан в гостинице, давно порван. В номере ничего нет. После выстрелов сразу ухожу. Чтобы сюда добежать, нужно минут десять как минимум. Даже дежурная и то будет бежать до моего номера секунд сорок. Здесь идеальное место для стрельбы. А потом по запасной лестнице я спускаюсь, прохожу через вестибюль и, что вы думаете, я делаю? Конечно, захожу в другой корпус «А», где уже снял номер на другую фамилию. В гостиницах нашей страны это сделать просто. Дежурные меняются через сутки, и вся вчерашняя смена даже не подозревает, что вы прописываетесь на следующий день, во время работы новой смены уже под другой фамилией. Можно даже прописаться под своей фамилией четырежды. А в заграничном паспорте адресов не бывает. Были бы деньги и никто не задаст никаких лишних вопросов.
Теперь, когда есть еще пять минут я даже жалею Быка. Он, когда говорит, сам увлекается и его возбуждение передается слушателям. Но теперь все уже позади. Почему охрана разрешает такие очевидные вещи? Его проход через центральный вход, где его запросто могут убить. Или они специально допускают подобные промахи? Не знаю, но мне странно видеть, как прямо передо мной высаживаются из автомобилей видные деятели нашего государства. При желании их можно стрелять пачками.
Появился мой «клиент». Достаю винтовку, отступаю в глубь балкона, чтобы не было видно с улицы. В эти часы на соседних балконах никого нет. Ловлю Быка в прицел. Что за дурацкая шапка у него на голове. Нельзя рисковать. Буду стрелять в сердце. Конечно, лучше в горло, но здесь слишком далеко. Охранники смотрят, как обычно, по сторонам. Прицеливаюсь.
Выстрел, еще один. Он покачнулся — падает. Охранники достают оружие. Валера сразу показывает в мою сторону. Молодец, хорошо соображает Я бросаю винтовку в комнате, снимаю перчатки с правой руки и левого протеза. Теперь быстро из комнаты. По запасной лестнице я спускаюсь довольно скоро, в вестибюле уже раздаются крики, бегут милиционеры. Вижу рассерженного Ису. Спокойно иду в свой корпус, сажусь в лифт, поднимаюсь, открываю ключом свой номер и, раздевшись, ложусь в постель.
Через три часа, включая телевизор, слушаю срочное сообщение о покушении на жизнь лидера оппозиции. Диктор трагическим голосом сообщает, что Бык тяжело ранен и доставлен в больницу. Выступает какой-то комментатор, который рассказывает, что Бык, спасаясь в последнее время от покушений, «всегда носил бронежилет». Так, это интересно. Но убийца попал в горло и в голову. Врачи считают, что у Быка нет никаких шансов. По некоторым сообщениям, он уже скончался.
Я даже подскочил на кровати. Ничего подобного, — хотел закричать я. Никто не стрелял ему в горло и в голову. Это не я. Мои выстрелы были как раз в тело из-за его дурацкой шапки. Она мне сильно мешала. Еще через два часа сообщили, что он умер. Показали его бронежилет с двумя выстрелами, попавшими в него. Объяснили, как он сумел задержать первых два выстрела. А остальные, мол, попали в цель. Но это неправда. Я же не идиот. Я стрелял два раза. Точно два раза. И оба раза в сердце. Откуда я мог знать, что именно у него бронежилет. Но в голову ему я не стрелял. Мои выстрелы как раз цели не достигли. Его бронежилет отразил оба моих выстрела. Кто сделал другие два, я не знаю. Но понимаю, что здесь какая-то афера.
Утром я поехал к себе на квартиру в Люблино. У меня там небольшая квартирка, купленная для таких случаев, чтобы я мог там пересидеть. Ковачу я позвонил из автомата. — Это я, Левша, — говорю ему. — Узнал тебя. Молодец, все в порядке. Приезжай, — и он мне называет адрес. Конечно, не открытым текстом. У нас уже есть целая система знаков. Если в три, значит, нужно прибавить два часа. Если говорим дом номер пятьдесят один, значит, нужно отнять двадцать. И так далее. Очень помогает, если вас кто-нибудь слушает. Идеальное средство для конспирации.
В нужное время еду на встречу. Поймал два такси по очереди. Проверял нет ли за мной хвоста. Нет, слава Богу, все чисто. В кармане у меня только паспорт. Никакого оружия, никаких документов. Встречу Ковач назначил на каком-то складе. Там я получу свои оставшиеся деньги. Может, в последний раз. Надо слушать добрые и умные советы. А Ковач просто так говорить не станет.