Бофор все-таки не посмел поселить свою любовницу в покоях, где жила его мать, когда приезжала в Вандом, и поэтому их с язвительным удовлетворением заняла мадемуазель д'Отфор. Она твердо решила держать себя с безупречной учтивостью в обществе госпожи де Монбазон. Кстати, обе женщины в совершенстве владели светскими манерами, которые оказывают неоценимую помощь в дипломатических переговорах. Более того, они не питали друг к другу личной антипатии, и если Мари-брюнетка была официальной любовницей Франсуа, то Мари-блондинка не сочла возможным упрекать ее за это. Вечер прошел самым приятным образом.
Зато остальные друзья, представленные де Бофором, не могли не удивить Мари своей пестротой: два брата-нормандца, Александр и Анри де Кампьоны, отец Лабуле, доверенное лицо герцога Сезара, недавно назначенный им настоятелем собора святого Георгия, что располагался в замке; граф де Воморен — вскоре Мари узнала, что он служит связным между Лондоном и Вандомом. Центром этой компании был очень странный персонаж, маленький черноволосый горбун Луи д'Астарак де Фонтрай, сенешаль Арманьяка и, главное, доверенный человек Месье, чьи мысли он прилежно излагал. Он тоже прибыл из Лондона, где его удерживал приказ об изгнании. Наконец, среди друзей находился красивый молодой человек; Мари хорошо его знала, потому что много раз встречалась с ним в окружении королевы: он был страстным ее поклонником и более или менее заменял Бофора в роли верного рыцаря. Его звали Франсуа де Ту, он происходил из знатной судейской фамилии и был близким другом Сен-Мара, который в шутку прозвал его «Ваше Беспокойство». Могло вызвать удивление, что среди этих блестящих воинов находится этот глубокий и серьезный ум, ибо он занимал явно не соответствующий его способностям пост главного королевского библиотекаря, хотя и отважно сражался под Аррасом. Всех друзей объединяла ненависть к Ришелье, на которого они жаловались по той или иной причине: Фонтран из-за того, что однажды посмел пошутить над немощностью кардинала; де Ту из-за должности библиотечной крысы, которую считал смехотворной;
Остальные — по различным поводам, но всех их объединяла преданность Вандомскому дому. Мадемуазель д'Отфор, бывшей когда-то камеристкой королевы, но без веских причин высланной из столицы, эти люди оказали теплый прием, который объяснялся как ее ослепительной красотой, так и изгнанием.
Однако Мари быстро поняла, что сейчас в этом обществе она, как и госпожа де Монбазон, может играть только роль украшения. Все эти люди, кроме де Фонтрая, представлявшего интересы Месье были исполнителями воли Сезара Вандомского, который, находясь при Сент-Джеймсском дворе, диктовал ее своим сыновьям.
После ужина — он был приятен во всех отношениях, и все мужчины в основном были поглощены тем, чтобы понравиться дамам, — слуги удалились, а конюшие Бофора Гансевиль и Брийе встали на часах у дверей парадного зала. Первым, поклонившись женщинам, взял слово Фонтрай.
— Господа и вы, милые дамы, все мы собрались здесь для того, чтобы договориться о выработке великого плана, призванного раз и навсегда избавит королевство от человека, который душит его уж много лет…
Хотя Фонтрай был некрасив, даже уродлив, природа одарила его своеобразной привлекательностью: низкий, певучий, мягкий голос обладал странной колдовской властью. С первых же слов Фонтрай очаровал всех.
— Я здесь проездом… Я еду в Испанию, чтобы передать нашему другу, герцогине де Шеврез, уже давно находящейся в изгнании, заверения в дружбе и преданности от господина герцога Вандомского. Убежден, что благодаря ее посредничеству я быстро вступлю в переговоры с герцогом Оливаресом, первым министром короля Филиппа IV.
Подобно всем остальным. Мари сперва вслушивалась в музыку этого необыкновенно красивого голоса, однако вскоре живо увлеклась и содержанием его речи. Из его слов, ничуть не удивившись, она поняла, что речь идет о заговоре, преследующем цель с помощью Испании свергнуть Ришелье. Гораздо большее волнение Мари вызвало то обстоятельство, что главой заговора, в котором состояли Месье — разве мог обойтись без брата короля хоть один комплот? — и королева, был не кто иной, как главный конюший, избалованный Людовиком XIII фаворит, неотразимый и обольстительный Сен-Мар. Зная от бабушки о честолюбивых стремлениях молодого человека. Мари не задумываясь задала главный вопрос:
— В том, что господин де Сен-Мар желает избавиться от кардинала, который мешает ему занять пост, которого он добивается, чтобы жениться на мадемуазель де Невер, ничего удивительного нет, но что будет с королем? Рассчитываете ли вы, господа, избавиться и от него?
— Об этом речь не идет! Мы — верные подданные короля, но вы, уже довольно давно находясь вдали от двора, вероятно, не знаете, что отношение его величества к первому министру очень изменилось. Король устал терпеть эту невыносимую опеку…
— Это он сделал вам такое признание?
— Король сказал это не мне, а Сен-Мару. Когда тот стал умолять короля освободиться от кардинала, поблагодарив его преосвященство за труды на благо Франции, король отказался, являя все признаки смущения и испуга. Тогда наш друг посоветовал прибегнуть к… более решительному средству.
— И что ответил король? Опять испугался?
— Нет. Он ненадолго задумался, потом, словно обращаясь к самому себе, прошептал: «Он — священник и кардинал, меня отлучат от церкви». К этом следует прибавить, что наш монарх очень болен. Кстати, Ришелье тоже!
— В таком случае зачем вовлекать Испании дела Франции? — вмешался в разговор Бофор. Быть может, стоит подождать?
— Месье и Сен-Мар больше не могут ждать, как раз потому, что король болен. Месье жаждет стать регентом, а Сен-Мар…
— Жаждет заполучить мадемуазель де Невер, которая, говорят, выходит замуж за короля Польши. Я не против этого, но Испания…
— Вы слишком долго сражались против Испании, чтобы ее любить, мой дорогой герцог, но именно Испания отведет от нас подозрения, и никто не посмеет обвинить нас в причастности к смерти кардинала. Испания даст нам оружие и исполнителя, когда король и его полумертвый министр войдут Руссильон и Каталонию, что они и собираются сделать.
— Но если мой дядя-король умрет раньше кардинала?
— Месье, наверное, станет регентом… Хотя у кардинала всюду есть свои ставленники, долго он не протянет. Знать Франции тоже окажется в опасности. Поэтому нам необходимо избавиться от кардинала.
Бофор повернулся к юному де Ту, который молча слушал, и спросил:
— Что думает на сей счет наш юрист?
Де Ту покраснел, но ответил своему хозяину очаровательной улыбкой.
— Что риск слишком велик и для нашей безопасности следует принять все меры предосторожности. Пусть господин де Фонтрай едет в Испанию, это дело полезное. Остается узнать, что предложит Испания нам и за какую цену?
На этом и порешили; совещание закончилось, так как завтра утром горбуну предстояло уезжать. Франсуа взял руку госпожи де Монбазон — за весь вечер она и рта не раскрыла, — поцеловал ее, а потом поручил даму попечению Пьера де Гансевиля, которому велел проводить ее в покои.