— Наш бедный друг вынужден уехать, — вздохнула Элизабет, питавшая слабость к этому шалуну де Гонди. — После того как он посмел добиваться чести читать проповеди при дворе, кардинал Ришелье хочет удалить его из Парижа. Его преосвященство приберегает сию честь для господина де Ла Мот-Уданкура, одного из своих друзей…
— К числу каковых я не отношусь! — воскликнул де Гонди. — Я всегда говорил, что Ришелье, несмотря на свою внешность знатного сеньора, подлец. Поэтому я сам выбрал, куда мне ехать, пока он не взял на себя труд указать мне, где я должен жить. Вот почему еду в Венецию, где у меня есть друзья, и в Рим, где встречусь с Папой. Но прежде отправлюсь на Бель-Иль проститься с братом, — уже серьезно закончил он…
К изумлению Элизабет, пристально наблюдавшей за братом, Франсуа вдруг покраснел и посмотрел на маленького аббата с испугом.
— Если вы собираетесь отсутствовать недолго, зачем же пугать вашего брата и свояченицу слухами о вашем изгнании?
— У них не столь чувствительные сердца! Просто в нашей семье принято сообщать друг другу о дальних поездках… по-видимому, вы этих принципов не придерживаетесь, так как ваша мать и ваша сестра не знали, где вы находились?
Молодой герцог, недоуменно пожав плечами, спросил:
— Разве надо посылать уведомительные письма, уезжая из Парижа на какие-нибудь двадцать пять лье или отправляясь в родовое владение? В конце концов, поезжайте на Бель-Иль, если вам так хочется!. Когда вы едете?
— Дня через три-четыре… Мне надо проститься с моим дядей, архиепископом Парижским, и… несколькими подругами. Но, кажется, мой визит к брату вызывает ваше неудовольствие?
— Нисколько! Если вам так хочется, можете ехать в Венецию через Бретань!
— Может быть, мы найдем другую тему для разговора? — ангельским голоском предложила Элизабет. — Кстати, брат мой, мы очень тревожимся о нашей Сильви! Вот уже три недели, как она пропала, и никто, даже королева, не знает, что с ней.
— И за это время вы ничего о ней не узнали?
— То, Что известно, беспокоит нас еще больше. Жаннета, ее горничная, которая в замке Рюэль ждала Сильви в карете шевалье де Рагенэля, видела, как она села — я бы даже сказала, что ее усадили силой! — в карету начальника полиции. Корантен, слуга господина де Рагенэля, украл коня у одного гвардейца и погнался за каретой. Но и его никто больше не видел!
— Какая неосторожность — добровольно отдать себя в лапы людоеда! — воскликнул де Гонди. — Никогда не следует вмешиваться в его дела, и я очень боюсь, что вы уже не увидите ни эту девушку, ни слугу!
— Надеюсь, вы не думаете, что ее бросили в Бастилию или в другую тюрьму? — заволновалась графиня. — Мадемуазель де Лиль нет еще шестнадцати, а его преосвященство иногда приглашал ее к себе, чтобы она для него пела. Кроме того, она отправилась к кардиналу просить за своего опекуна, ложно обвиненного в чудовищных преступлениях. Кстати, через несколько дней после исчезновения Сильви он был выпущен. Несчастный сам не свой от волнения…
Неожиданно в мирной гостиной воцарилась какая-то тягостная атмосфера тревоги. Это очень огорчило аббата, чувствительного, как и все нервные натуры, и он учтиво, хотя и несколько поспешно откланялся. Уход де Гонди нисколько не огорчил Франсуа. Однако приветливое выражение на лице графини сменилось беспокойством.
— Нас действительно тревожит судьба Сильви, — обеспокоено проговорила она. — Недавно монсеньер де Коспеан добился аудиенции у отца Жозефа дю Трамбле, который хотя и очень болен, но все-таки соблаговолил обратиться за разъяснениями к своему брату, коменданту Бастилии. Тот уверил нашего друга, что несчастной малышки нет ни в Бастилии, ни в Венсеннском замке.
— В это трудно поверить, — вздохнула Элизабет. — В таком случае где же она? Мы, разумеется, решили, что она в подземельях замка Рюэль, и это похищение во дворе — всего-навсего обман, уловка, по наш старший брат уверен, что Корантен вернется.
— И нас также сильно огорчило, что королеву, которой мы нанесли визит, больше не волнует судьба ее фрейлины. Она поглощена своей беременностью и не желает слышать ни о чем печальном.
Франсуа улыбнулся. Из всего услышанного он почерпнул лишь одно: Серый кардинал, самый скрытный, самый коварный советник Ришелье, не всесилен, а это неплохая новость; герцога де Бофора радовало все то, что ослабляло его врага — кардинала. Поскольку возбужденный вид Франсуа удивил женщин, он поспешно напустил на себя озабоченность и спросил:
— Где Жаннета? Я хотел бы поговорить с ней…
— Ее здесь нет, — ответила герцогиня Франсуаза. — Она ушла, как только Персеваль де Рагенэль вернулся домой. Захотела побыть с ним, чтобы помочь поскорее забыть все, что с ним произошло. На несчастного больно смотреть…
Франсуа не успел отозваться на последние слова: вошел дворецкий, объявивший о приезде королевского курьера, и от этого известия в салоне повеяло легким холодком, как будто перед ними вдруг предстала суровая фигура Людовика XIII. Курьер доставил пакет, скрепленный печатью из красного воска.
— От короля господину герцогу де Бофору, — отвесив почтительный поклон, сказал он. Передав послание, он удалился, оставив женщин сгорать от любопытства. Франсуа сковырнул тонкую восковую печать с гербом Франции и развернул письмо; по мере того, как Бофор читал, лицо его мрачнело.
— Король приказывает мне прибыть во Фландрию в распоряжение маршала, герцога де Шатийона, матушка… Я должен выехать тотчас, как закончу сборы.
— Неужели вы отправитесь на войну, сын мой? Я полагала…
— …что король гнушается в своих войнах кровью Вандомской фамилии? Кардинал, очевидно, думает иначе…
— А ваш брат?
— О Меркере в письме ни слова. Он может оставаться в Париже. Впрочем, тут я ему не завидую. Лучше уж нюхать порох подальше от Парижа, хотя лучше бы это случилось позднее. Не сомневаюсь, что за этим приказом стоит кардинал. Если испанский мушкет избавит его от меня, Ришелье будет счастлив…
— Не говори так! — вскричала Элизабет. — Ты же не станешь подставлять себя под пули?!
— У меня нет ни малейшего желания доставлять подобное удовольствие его преосвященству… Теперь, матушка, я просил бы вас помочь мне в приготовлениях к отъезду. Поговорите обо всем с Брийе! Сейчас я должен уехать и забираю с собой Гансевиля.
— Вы уезжаете так поздно, сын мой?! Но что за дела вынуждают вас так спешить?
— Не волнуйтесь! Мне необходимо немедленно нанести один визит, я скоро вернусь.
Когда он ушел, Элизабет подошла к огорченной матери.
— Куда он поехал? — спросила герцогиня. — Надеюсь, он не сделает никаких глупостей, чреватых новыми осложнениями.
Девушка взяла материнскую руку и приложила к своей щеке.
— Разве вы его не знаете, матушка? Разве Франсуа может покинуть Париж, не простившись с какой-нибудь прекрасной дамой? В последнее время ходят слухи о его связи с госпожой де Монбазон, но я не думаю, что это правда. Скорее уж он влюблен в госпожу де Жанзэ.