– Ка… кую кровь? – опешил он.
– На рубашке, – слабо улыбнулась Мери, и набежавшее на луну облако снова скрыло её лицо. – Я ведь знаю: крови быть не могло. Ты себе что-то разрезал? Или сама Дина?
Сенька молчал, чувствуя себя так, будто получил обухом по лбу. Прошло довольно много времени, пока он собрался с мыслями и кое-как задал связный, как ему показалось, вопрос:
– Динка… тебе, или откуда?.. Я его, если, сволочь…
– Не бойся, – тихо произнесла Мери. – Не бойся, кроме меня, никто не знает. Могу присягнуть.
– А ты – откуда?..
– Зураб – мой брат. Я видела, как Дина… была у него. Как она уходила утром. Тогда ещё кончалась гроза…
– Кто ещё видел? – забывшись на минуту, испуганно спросил Сенька.
– Больше никто, не беспокойся. И поверь, Зураб никому бы не рассказал об этом. Я чуть не умерла сегодня, когда… когда увидела Динину рубашку. Я подумала, что сошла с ума.
Сенька молчал, опустив голову и чувствуя, как холодная рука Мери гладит его по плечу. Поднять глаза казалось невыносимым. Всё же он смог довольно резко отстраниться и сквозь зубы проговорить:
– Что ж, пусть так… Но с чего ты взяла, что это не я?.. Динку-то – не я?.. Никто, стало быть, из наших не догадался, а ты сразу в корень глянула? Брось, девочка, ерунду говоришь…
– Вах, люди, где мозги у этого человека?.. – задумчиво спросила Мери, подняв глаза к чёрному небу. – Говорят тебе, я просто знаю, что это не ты. А другой.
Она не смотрела на него, но теперь уже сам Сенька тряхнул её за плечи так, что волосы вновь упали на лицо девушки.
– Откуда, чяёри?! Тоже сама видела?! С Динкой говорила всё-таки?! Или с другим кем?!
– Это Мардо? – без гнева, без страха спросила она, глядя сквозь спутанные пряди волос прямо ему в лицо.
– Дэвлалэ… Да что ж это… – пробормотал Сенька. И сразу же заорал: – Отвечай, чёртова кукла: ты что, здесь была? Вчера – вот здесь – была?!
– Болван!!! – завопила наконец и Мери, отшвырнув его руки. – Замолчи, ещё услышат цыгане! Не было меня здесь! Я просто знаю, знаю! Давным-давно знаю, господи милосердный, прости меня, прости… – Она вдруг закрыла лицо руками и заплакала.
Совершенно ошалевшему, оглушённому всем услышанным Сеньке пришлось придвинуться к ней вплотную. Прикасаться к Мери он больше не смел и только напряжённо вслушивался в её горькие всхлипы.
– Я знала, понимаешь, знала… В самом деле знала… Он так на неё смотрел, этот Митька… Он тогда приходил к ней в больницу… ночью… Помнишь, когда я украла свинью, а потом мы с тобой долго говорили… И ты меня провожал… Он в ту ночь приходил к ней… Дина спала… А мне Митька сказал, что… что… О-о, пусть бы я лучше умерла, это всё из-за меня-а-а… Если бы я только знала, Сенька, если бы я знала-а-а…
– Что? Что, девочка? – тревожно допытывался он, склонившись к упавшей ничком на траву Мери. – Не реви, не пойму я ничего… Что Мардо говорил?
– Сказал… О-о-о, будь я проклята, такая трусиха, а ещё Дадешкелиани… Он сказал, что… что если я хоть слово кому-нибудь… он меня в чека сдаст…
– Собака!.. – вырвалось у Сеньки. Но Мери зарыдала с новой силой и не усышала этого.
– Я ведь не знала… Мне в голову даже не приходило, что он сможет так… вот так поступить… Я думала… Думала, он просто не хочет, чтоб я языком болтала… Из-за Юльки… О-о, я же предупреждала, предупреждала Дину! Она и сама его боялась! Но Дина не видела, не замечала… Бедная, она совсем о другом думала, она так и не оправилась… Это мне, кобыле, ничего не делается, права была Дина – всё как с гуся вода… Всё из-за меня, если бы я тогда пошла к тёте Насте… к Илье Григорьичу… Да хоть к тебе! А я боялась… Боялась, что полезу не в своё дело… Что пойдут ненужные сплетни, что я чужая в таборе, могу не понимать, сделаю ещё хуже… Ах, какая теперь разница… Вот что вышло…
– Я его убью! – убеждённо произнёс Сенька, вскакивая на ноги. – Всё равно теперь пропадать. Дурак, вчера прямо и надо было…
– Ай, нет, Сенька, ради бога, нет! – Мери, словно и не плакала только что взахлёб, рывком взвилась с земли и обхватила его. – Не надо… Этим уж не поможешь… Никому не поможешь: ни Дине, ни… нам. Не надо убивать, хватит, уже ведь не на войне…
– Пожалеть впору, что не на войне, – мрачно ответил Сенька, снова садясь на землю. – Не плачь, чяёри. Ты-то вовсе ни при чём. Он ведь и правда мог тебя… в чеку-то. Собака, а не цыган. И допрежь таким был. Как с ним баба-то его живёт – не пойму…
Мери всхлипнула. Уселась на земле, вытерла лицо поочерёдно обоими рукавами. Луна снова выглянула из туч, протянув через косогор длинную дымную полосу и осветив чуть запрокинутый горбоносый профиль Мери, выпроставшееся из ворота кофты плечо, несколько завитков спутанных волос.
– Понимаешь… Даже если бы я и не знала ничего… Как все цыгане – ничего б не знала… Я бы всё равно не поверила. И ты мне можешь что хочешь говорить.
– Отчего ж? – Сенька отвернулся. – Я не святой.
– А кто святой? – пожала Мери плечами. – Все мы люди… И так осатанели в последние годы, человека и не найдёшь… Но не ты. Кто угодно – только не ты. Я бы почувствовала прежде… Я ведь люблю тебя.
Он не испытал радости от её слов. Даже в сердце не толкнуло ничего. Просто болезненная судорога вновь сжала горло.
– Я… тоже всегда тебя любил, – хрипло произнёс он. – Ещё до войны. Ещё тогда, помнишь, в Москве. Мы у кого-то там на даче пели, и ты… ты трогала мои волосы… Смеялась, что они в разные стороны растут… Помнишь?
– Разумеется… Можно, я сейчас опять потрогаю?
Он не ответил. Только закрыл глаза, когда Мери обняла его и осторожно, как тогда, давным-давно, погладила по голове. По спине побежали мурашки. Взяв свободную руку Мери, Сенька уткнулся в неё лицом.
– Господи, какой же ты… – вздохнула она, придвигаясь ближе и обнимая его за шею. – Сенька, милый, я тебе сейчас ещё что-то скажу… Только не сердись… послушай. Сенька, если вы с Диной… Понимаешь, полгода – это много. Это очень долго. А вы будете жить вместе в одном шатре… как муж и жена…
– Да вот ещё чего вздумала!!! – совершенно искренне взвился Сенька. – Чтобы я – со своей сестрой?!!
– Она тебе не родная сестра, – остановила его Мери. – Дина очень красивая… и хорошая. И она знает, что… что ты спас её. И что ты ни в чём не виноват. Это очень много значит. Сенька, если вы с Диной… если у вас… Ты ведь мне слова никакого не давал, верно? Я тебе не невеста. И обижаться не буду. Если хочешь, поклянусь тебе в этом.
– Слово я тебе прямо сейчас дам, – свирепо проговорил Сенька, поворачиваясь к ней. – И ты тоже мне дашь и попробуй откажись опосля!
– Не буду. И ты не давай, – спокойно сказала она, но в её голосе было что-то такое, отчего Сенька не решился продолжать и молча, тревожно смотрел в полные слёз глаза Мери. – Пусть будет как будет. Богу лучше знать. А я… я тебя всегда буду ждать.