– Да понимаешь… – на миг Король растерялся от ее яростного напора. – Она меня как бы не спрашивала…
– Не спрашивала?! А какой ты брат тогда? – накинулась Мария на него. – Копейка тебе цена! Она знаешь как за тебя дрожала? Знаешь, как Граф ее изводил, как она за детей боялась? У нее же дочь твоя! Тебе и на это наплевать тоже? У-у, гаджо чертов, о чем вы все только думаете! Никакой совести нет! Все, иди отсюда!
Король не возражал. Мария вышла за ним в прихожую, застыла в дверях – тонкая, стройная. Ох, нет, не пускать к ней Лягушонка, насильно держать… Пропадет пацан ни за грош.
– Не обижайся. – Женщина тронула его за плечо. – Ты понимать должен. Съезди к Славке, обязательно. Только про меня ему не смей рассказывать. И… не забудь, о чем просила.
– Не забуду. – Секунду Владимир смотрел в блестящие от слез глаза Марии, затем молча повернулся и вышел.
…– Ну что?! – вцепился в Короля Зямка, едва тот сел в машину. Закурив и несколько раз затянувшись, Король пересказал ему деловую часть разговора.
– Что думаешь, чижик?
С минуту Зямка честно размышлял. Затем скроил унылую гримасу и издал губами непристойный звук.
– Ничего не думаю. Полная жопа.
Король был целиком согласен с этим. На всякий случай все же спросил:
– Почему?
– Уй, ежу понятно… Полный двор цыганья – и мы с тобой на заборе! Картина Рэпина – «Не ждали»! Пришьют не глядя. И потом, она правильно сказала, «быков» туда не пошлешь. Значит, самим придется. А нас вроде как двое всего…
– Управимся.
– Каким раком? – поморщился Зямка. – Один работает гараж, один на шухере, а в тачке кто останется? И засветимся мы в этих Воробьях сразу же. Там же одни цыгане живут – значит, тебя все знают. Вот если б нам цыгана в долю надыбать… Этот твой, из «Подковы» не согласится? У него вроде с Графом контры…
Решительным жестом Король отверг это предложение. Помолчав, поинтересовался:
– Ты-то зачем в это полезешь? Дела мои, ты на них не подписывался. Я сейчас без понта говорю: хочешь – уходи. Не держу. Желудь в печенку – не сахар…
Зямкина физиономия стала серьезной.
– Желудь – это как подфартит, Король. Все равно когда-нибудь схвачу, дело такое… Только, если мы из этого клозета выберемся, я буду в воры креститься. Дашь тогда за меня слово? Братве в Одессе?
– Если доживу – дам, – усмехнулся Король. – А здесь не хочешь остаться? У меня Монах тебя просит.
– Если на время – то сделаю одолжение, – важно сказал Лягушонок. – А вообще меня и дома неплохо кормят. Бабка ни за что в Москву к кацапам не поедет… Ну, куда теперь двигаем?
– На Таганку. И – свободен до завтра.
Дверь квартиры не открывалась долго, и Король уже было решил, что дома никого нет. Наконец замок щелкнул. На пороге стоял Славка, от которого густо ударило перегаром. Поморщившись, Король отодвинул его с дороги, вошел, огляделся. Убедившись, что квартира пуста, тяжело взглянул на Рогожина:
– Ну?
Славка молчал. Его разбойничьи глаза, не встречаясь со взглядом Короля, искали что-то на грязном, затоптанном полу.
* * *
Пять дней назад над Москвой стояла жара. Асфальт возле станции метро «Таганская», покрытый мусором, плевками, окурками, истыканный сотнями каблуков, казалось, вот-вот задымится. Возле небольшой церковки в строительных лесах выстроились торговые ряды. У дверей метро раскинулся пестрый книжный развал. Чуть поодаль, за бастионами из ящиков с виноградом расположилась орава кавказцев, блестевшая на солнце голыми смуглыми спинами. Две тетки бойко торговали поникшими розами, рядом кричал в рупор парень в панамке, продающий лотерейные билеты, тут же суетились нищие. Шума было предостаточно, и поэтому крик, поднятый двумя цыганками у киоска «Пиво», почти не привлекал внимания. Цыганки, впрочем, не ссорились – просто одна из них, Маркела, как могла, уговаривала другую – Белку – ехать на Украину.
– Клянусь тебе, живая кофа [54] ! – крестилась Маркела, свободной рукой едва удерживая у груди ребенка. Ее глаза жадно блестели. – За неделю можно миллионщицей стать и мужика своего царем сделать! Здесь ты все равно ни одной тряпки не продашь, по полдня с ними в переходе стой – никто не подойдет, а там? Ракля [55] сами за тобой по степи бегать будут – продай! Цену в три раза задрать – и то с руками оторвут!
– Кто из наших едет? – завистливо спросила Белка. Маркела, наморщив коричневый лоб, принялась перечислять:
– Риста, Чалора, Танка, Ляля с мужем, Михай со второй женой, Дана с Васькой собираются, отец тоже… Все едут! Что ты боишься, случись чего – отец тебя у черта из зада вытащит, не то что из милиции! Едем, дело говорю!
– Не могу, – с досадой созналась Белка. – Я же теперь в ресторане со Славкой пою. Между прочим, тоже деньги. И сегодня вот под утро пришли. Славка дома до сих пор дрыхнет… Знаешь, он же меня все равно с вами не пустит. Сто раз уже просила, даже слушать не хочет. Дома, говорит, сиди!
– Черт знает что… – пробурчала Маркела, поудобнее перехватывая ребенка. Неожиданно на ее обветренном лице отразилось крайнее недоумение, через секунду сменившееся яростным воплем:
– Смотри, смотри, что он делает! Ах ты, нечистая сила, навязался про мою голову, как я только родила такое! Да чтоб ты вместе с твоим отцом провалился, что ты творишь?!
По красному одеялу расплывалось темное пятно.
– Ой, ну что же я делать-то буду, а? Что делать? – причитала Маркела в такт нарастающему реву. – Что ж мне теперь – на вокзал возвращаться из-за него? Потерпеть не мог, сатана!
«Сатана» ревел благим матом. Белка затеребила сестру за рукав:
– Эй, хватит вопить! Пойдем ко мне, тут рядом. Перепеленаем как-нибудь.
Дом Белки был в двух шагах – через четверть часа обе цыганки вошли во двор. Маркела плюхнулась на лавочку у подъезда, вытерла потное лицо, деловито спросила:
– Лифт везет?
– Какое там…
– Тогда я тут останусь. – Маркела значительно выпятила восьмимесячный живот. – Мне с ним по лестницам лазить – наказание, в метро уже замучилась.
– Ладно, жди. Я мигом. – Белка нырнула в подъезд. Впоследствии, вспоминая об этом, она благодарила бога за то, что сестра не поднялась в квартиру вместе с ней.
Славка открыл глаза лишь к семи вечера. Они с Белкой вернулись домой на рассвете: пьяная компания в ресторане не желала отпускать цыган до утра. Белка, казалось, совсем не устала: бросила пакет с костюмом в угол и бодро двинулась на кухню. У Славки же хватило сил только на то, чтобы стянуть через голову майку и прямо в джинсах повалиться на постель. Последнее, что он услышал сквозь сон, был голос жены: «Эй, ты есть хочешь?» Ответить Славка уже не сумел.