Я от такой наглости даже немного растерялся, но пока раздумывал над достойным ответом, решил промолчать. А то слов нет, одни слюни остались.
– Угощайтесь. – Осмелевший от выпитого Олаф притащил к нам мех с вином.
Шутник тут же принял предложение и, сделав добрый глоток, вытер побежавшие по подбородку капли.
– Пожалуй, воздержусь, – только покачал головой я.
Олаф забрал мех и унес его обратно к своим приятелям.
– Уважают, – рыгнул довольный Габриель.
– Было бы за что, – сплюнул я. – С Арчи советоваться будешь?
– Предложить предложу, – сразу понял, что я имею в виду, Шутник. – Не захочет рисковать – один уйду. Ты как?
– Я подумаю, – уклончиво ответил я. – О! Смотри, вон и это чудовище шлепает.
Дождь к этому времени усилился, и на лужах забурлили крупные пузыри. Ну все – теперь надолго зарядил. Насквозь промокший Арчи уже никуда не спешил и размеренно шагал по лужам, а из-под его ног во все стороны летели брызги грязи.
– Привет, – коротко бросил он нам и снял мокрый плащ.
– Где пропадал? – поинтересовался Шутник.
– Дела были. – Судя по тону, откровенничать здоровяк был не намерен. – Бернард не появлялся?
– Он в госпиталь собирался, – почесал затылок под войлочной шляпой Шутник.
– Не было его там. – Арчи повесил плащ на вбитый в поддерживавший навес крюк. – Я заходил.
– Ну мало ли какие у него дела. – Я намеренно выделил последнее слово, но Арчи не обратил на это внимания.
В это время на площадь вывернули две телеги. Приглядевшись, я сквозь стену дождя различил сопровождавших их пехотинцев и двух всадников. Волонтеры тоже заметили командиров и тут же припрятали мех, в котором еще оставалось вино.
Телеги, не останавливаясь, проехали через площадь к воротам, и нам ничего не оставалось, как выбраться из-под навеса под дождь и бежать следом. Створки ворот, закрытые по случаю отвратительной погоды, дрогнули и разошлись в стороны, пропуская телеги. А стоило нашему отряду промаршировать за городскую стену, как они тут же со скрипом закрылись.
Интересно, а где тайнознатец? Что-то его не видать. А без Бернарда наш отряд, считай, вполовину слабее. Людей-то взамен погибших барон Анвольд в этот раз не выделил. Вон – лейтенанта до сих пор после встречи с ним от бешенства колотит. Да, молодой он еще. У кого опыта в таких делах побольше, может, чего бы и выторговал. А мальчишка, видно, себя героем после утренней схватки возомнил, наговорил барону сгоряча лишнего. Теперь, как собаки побитые, обратно в Краснявку плетемся. Ладно, хоть телеги выделили и снаряжение какое-никакое подкинули.
Как оказалось, насчет Одержимого огнем волновался я напрасно – мертвецки пьяный Бернард обнаружился в одной из телег, где он спал, завернувшись в рогожу и подложив под голову дорожный мешок. Лейтенант первое время так и кидал на него убийственные взгляды, но будить не решился.
– Арчи, слышно чего в городе? – дождавшись своей очереди ехать в телеге, поинтересовался я у размеренно бредущего по дороге здоровяка и откусил жесткого, как подметка, сушеного мяса.
– Ничего хорошего. – Арчи вздохнул и поправил висевший за спиной фламберг. – Одной искры хватит, чтобы бунт в открытую полыхнул.
– И чего людям спокойно не живется? – задал риторический вопрос Шутник.
– Чернь, а в особенности быдло, которое ничего в жизни изменить не может и не хочет, почему-то питает иллюзию, будто новый хозяин окажется лучше старого, – наставительно произнес проезжавший мимо лейтенант Эмерсон и направил коня к первой телеге.
– Может, и так, – прищурившись, посмотрел ему вслед Арчи. – Только, думаю, причина совсем не в этом. Просто Альфред Третий прекрасно понимает, что с Церковью у него хорошие отношения лишь до тех пор, пока имперские товары, доставленные до Северных княжеств посуху, стоят дешевле привезенных из Западного Норлинга морем. Вот он и держит своих подданных в узде. А Йорк монетами побренчал, золотые горы посулил, и половина Долины Кедров у него сразу в кармане оказалась.
– Местные всегда на север смотрели. – Сидевший сбоку от меня пехотинец сплюнул в дорожную грязь. – Выродки они.
Что стряслось что-то неладное, мы заподозрили еще на подъезде к Краснявке. Сначала начали всхрапывать и вздрагивать кони, потом некоторым почудился запах гари. Я тоже что-то такое уловил, но висевшая в воздухе пелена мелкой мороси не позволила определить источник неприятного запаха. Тем не менее лейтенант по просьбе насторожившегося Линцтрога отдал приказ приготовиться к бою.
И хоть со стороны деревня выглядела как обычно, Эмерсон решил разделить отряд на две части. Сам, взяв под командование пехотинцев, направился с телегами в обход, Линцтрогу же велел двигаться прямиком в деревню. Капрал тем не менее тоже решил подстраховаться и почти сразу же приказал сворачивать на тропку, разведанную еще в первый день нашего здесь пребывания. У покосившейся изгороди разбитого на окраине огорода он оставил меня и Арчи караулить незваных гостей, остальных повел дальше.
Мы с Арчи переглянулись и сразу же без слов поняли друг друга. Стоять на открытом месте и изображать из себя отличные мишени? Вот еще!
Арчи занял позицию в зарослях вымахавшего в человеческий рост лопуха, я расположился метрах в десяти дальше по тропинке, очень удачно схоронившись за покосившимся и увитым плющом плетнем.
Ждать пришлось недолго. Я только хлебнул набранной во фляжку ключевой воды, как со стороны деревни послышались быстрые шаги нескольких весьма спешивших человек. Дорогу они особо не выбирали, а потому то и дело громко ругались, оставляя клочья одежды на сучьях кустов и спотыкаясь о повалившиеся заборы.
Я потихоньку вытащил из ножен меч, и тут из-за зарослей сирени выскочили три запыхавшихся человека. Двое в серых камзолах из некрашеной шерсти, один и вовсе в нательной рубахе. Но все при оружии. И мешки дорожные, чем-то набитые, за спинами болтаются.
Неужели в наше отсутствие мятежники в деревню наведались? Похоже на то.
Первый из бегунов даже не успел понять, что происходит, когда появившийся на тропинке Арчи низовым ударом фламберга подсек ему ноги. Второй замахнулся саблей, но взметнувшееся вверх извилистое лезвие перерубило ребра и глубоко вошло в бок.
Последний оставшийся в живых мятежник в полной мере воспользовался заминкой мастерски управлявшегося с двуручным мечом здоровяка и как испуганный заяц метнулся прочь. Я шагнул ему навстречу и, широко размахнувшись, рубанул сверху вниз – направленный наискось клинок разрубил ключицу и засел в груди.
Поспешив освободить меч, я настороженно замер на месте, но Арчи жестом показал, что все в порядке, и, присев на корточки, перерезал горло зашедшемуся в беззвучном крике мятежнику с перерубленными ногами.
Внезапно мне почудилось чье-то присутствие, и, резко крутнувшись на месте, я наткнулся взглядом на замершую на расстоянии вытянутой руки фигуру, с ног до головы укрытую от солнечных лучей черным плащом. В глухом капюшоне не было даже прорезей для глаз, да и сам человек казался до нереальности расплывчатым.