«Я гений!» — уже не в первый раз подумал про себя Дубняк. Он лично нашел Корнеева в резервной группе аналитического отдела и попросил его — в обход установленных правил — внести в досье Ольги Удальцовой, которая, конечно же, находилась под присмотром службы безопасности, небольшие изменения. Именно Корнеев «заставил» Ольгу знать латышский и аваджи. Теперь, если Дубняка прижмут к ногтю, он сможет мотивировать свое решение привлечь Лайму Скалбе к операции совпадением важнейших жизненных параметров. Позже, когда Корнеева убьют, концы будут подчищены.
Несколько лет назад Корнеев пиратствовал в Интернете, ради любви к искусству вскрывая все базы данных, какие только можно было вскрыть, и ловко уходя от ответственности. Служба безопасности выловила этого типа, когда он взломал систему охраны крупнейшего банка. Да и попался он лишь потому, что банк в тот момент находился «под колпаком». Примененная Корнеевым тактика оказалась до такой степени уникальной, что ему немедленно предложили сотрудничество.
— Но я не так хорошо говорю на аваджи, чтобы взяться за перевод! — вставила словечко смятенная Лайма.
— Бондопаддхай отлично говорит по-английски, высшее образование он получил в Великобритании. На английском он и общается. Ваше знание аваджи — это просто страховка, понимаете?
— Понимаю, — отозвался вместо Лаймы Корнеев странным голосом.
Все посмотрели на него, но он только загадочно улыбнулся. Зубы у него оказались ровными и мелкими, словно их клали вручную — зернышко к зернышку.
— Бондопаддхай, — продолжал нечувствительный к обаянию Корнеева Дубняк, — должен пробыть в Москве неделю. Вот тут распечатка его расписания. Это те мероприятия, на которых он собирается присутствовать. О его приезде знают только члены секты, информация строго секретная. Вам предстоит сопровождать пророка во всех поездках. Всю эту неделю вы будете действовать самостоятельно. На связь выходите только в чрезвычайном случае. Вот номер телефона.
Он достал вторую бумажку, показал ее по очереди Лайме, Корнееву и Медведю, после чего привычным жестом схватился за зажигалку. Пламя отхватило от листка первый кусок, взвилось вверх и доело его в один присест. Оставшийся кончик Дубняк опустил в пепельницу.
— Вопросы есть?
— А если что-то случится с телефоном? — поинтересовался Медведь густым басом. — И ситуация будет сложная?
Ему хотелось как следует все понять. Чтобы выполнить задание хорошо, нужно основательно вникнуть в детали. Медведь вообще был страшно обстоятельным парнем, и для того, чтобы сбить его с толку, требовалось приложить немало усилий.
— Тогда… — Дубняк на секунду задумался. — Тогда решим вот как. Если прервется связь, в тот же день вас будет ждать мой человек возле Центрального телеграфа. Ровно в девятнадцать ноль-ноль.
— А пароль? — не отставал Медведь.
Лайма никогда не решилась бы спросить про пароль. Ей это казалось ужасно смешным. В жизни никто не использует пароли! Не может быть, чтобы сейчас, когда высокие технологии так глубоко внедрились в быт и, наверняка, в дело укрепления безопасности страны, люди узнавали друг друга по паролю.
— Придумайте сами, — велел тем не менее Дубняк. — Ну, давайте!
— Пусть Корнеев придумывает, — предложил Медведь, не поворачивая головы.
— А? — спросил Корнеев, услышав свою фамилию. —Что?
— Пароль, — сказала Лайма, просто чтобы не молчать. Она и так сидит тут, как чурка для изготовления Буратин, надо же себя хоть как-то обозначить.
— Пароль? — потусторонним голосом переспросил Корнеев и протер свои невероятные усики указательным пальцем. — А какой нужен пароль?
— Необычный, — подсказал Дубняк. — Чтобы ни с чем не спутать.
Корнеев пожал плечами:
— Ну вот, к примеру. Вопрос: «Вы страдаете болезнью Альцгеймера?» Ответ: «Нет, у меня склероз».
Медведь поднял брови в немом вопросе, а Лайма неопределенно кашлянула. Не могла же она в самом деле критиковать парня, который поступал к ней в подчинение и которого она еще совсем не знала! Ведь если бы ее саму заставили придумать пароль, она бы немедленно стушевалась. На ум приходил только славянский шкаф.
— Отлично, — пробормотал Дубняк, который одобрил бы что угодно, даже цитату из «Трех поросят». — Замечательно. Я сообщу это Вадиму. Вернее всего, с вами будет встречаться именно он. Только он или я. Потому что операция секретная.
— А зачем тогда пароль? — спросил Медведь, не меняя тона. — Вас обоих мы знаем в лицо.
Дубняк, которому надоели дополнительные вопросы, на секунду замер, потом пробормотал:
— Мало ли… Может, мы будем загримированы.
— А если на пароль ответит кто-то другой? — не отставал тот.
— Только он или я! — прикрикнул Дубняк, и Медведь заткнулся.
Лайма стала понимать, до какой степени парень все любит разложить по полочкам. Из-за этого у Ивана с порывистым Корнеевым впоследствии случались постоянные стычки.
Некоторое время назад при выполнении задания Медведь получил травму позвоночника, в целом был излечен, но кое-какие ограничения остались, и его уволили в запас. На следующий день после увольнения его подхватил расторопный Дубняк. И дал сверхсекретное поручение. Медведь, готовившийся к бесславному будущему, так воодушевился, что отнесся к предстоящей миссии с ужасающей серьезностью.
Нет-нет, группа получилась потрясающей! Просто несчастье какое-то, а не группа. А посмотреть со стороны — так не придерешься. Ему, Дубняку, ничего не грозит. Они переругаются друг с другом, задание, конечно, провалят и в конце концов падут смертью храбрых. Сказка!
— Каждый из вас будет жить двойной жизнью. Постарайтесь, чтобы две эти жизни никогда не пересекались. Даже если вы вечером возвращаетесь домой с простреленной ногой, должны шагать, как цапли на болоте, чтобы соседки на лавочке ничего не заподозрили.
— Ясно, — неожиданно откликнулся Корнеев.
В кармане у него что-то противно чирикнуло. Возможно, он подал голос как раз для того, чтобы заглушить звук.
— И последнее. — Дубняк потянулся к сумке с оружием и достал из наружного кармашка пакет. — Вот ваши документы.
— Зачем документы? — вырвалось у Лаймы.
Ей страшно не хотелось связываться с фальшивым паспортом. Что с ним делать? Заменить его на настоящий? Или носить с собой сразу два паспорта и доставать по мере надобности то один, то другой?
— Вы теперь Ольга Удальцова, не забыли? — строго спросил Дубняк и повернул голову к мужчинам:
— Для вас она — Ольга. Смотрите, не ошибитесь.
Как выяснилось на следующий же день, они могли называть ее хоть царицей Хатшепсут — индусы не различали нюансов русской разговорной речи, им все было до лампочки.