— Я на него и так не рассчитываю, — призналась Люба. — На твоего Болотова я больше полагаюсь. Он себя проявил просто героически. Сегодня притаранил подгузники и две коробки всякого пюре. Потратился, конечно. Еще накупил детской косметики — тальк, шампунь, мыльце… Это он через Петьку о тебе заботу проявляет, учти. Надеюсь, у вас все нормально?
— В общем, да. Просто у меня сейчас очень напряженный период, и Алексею это не нравится.
— Ну вы же решили пожениться! — сказала Люба снисходительно. — Он чувствует себя ответственным. Ему уже хочется верховодить.
Совершенно неожиданно Лайма представила себя в фате и белом приталенном платье, а Болотова — в элегантном черном костюме и длинных, словно морда крокодила, штиблетах. Они идут по широкой аллее, а вокруг стоят гости, все улыбаются, машут руками… Наверное, ее жизнь волшебным образом изменится с этого дня. «А действительно, что изменится, когда мы поженимся? — подумала Лайма. — Только одно. Если сейчас я могу сказать Алексею: „Сегодня не приезжай“, то после свадьбы — фиг на постном масле. Он постоянно будет торчать в квартире, и деться от него станет решительно некуда. Счастье первой близости мы уже давно пережили, и свадьба, выходит, превращается в пустую формальность. Вот почему я не испытываю никакого восторга!»
Когда она сказала об этом Любе, та воскликнула:
— Не испытываешь восторга перед свадьбой? Это подступает старость, моя дорогая! Женщина должна выскакивать замуж по молодости, пока она еще плохо знает мужчин. Стоит в них разобраться, ее замуж калачом не заманишь. Так что в наши дни старая дева — это не повод для насмешек, а пример для подражания!
— Нет-нет, Люба, я еще не хочу в старые девы, — заверила ее Лайма. — Просто Болотов немножко скучный.
— Ого! — изумилась та. — С каких это пор ты заскучала? Постоянно зудела, что тебе нужен положительный, правильный, надежный… А теперь тебе с ним скучно!
— Вижу, Алексей успел покорить твое сердце, — вздохнула Лайма. — Ладно, не переживай, все мои сомнения — от нервов. Вот разыщем Соню, тогда все наладится. Жизнь войдет в привычную колею, страсти утихнут, Болотов снова станет самым лучшим и родным…
Она говорила не слишком уверенно. Уже тогда что-то подсказывало Лайме, что ее взбрыкнувшая жизнь еще не скоро войдет в привычную колею.
* * *
Пудумейпиттан сидел на стуле возле окна и смотрел на улицу, словно маленький мальчик, которого родители оставили дома одного. Время от времени он разражался длинными тирадами, но все относились к ним с тем же равнодушием, что и к ворчанию воды в трубах.
— Что-то случилось? — спросила Лайма, едва переступив порог номера. У Медведя с Корнеевым были такие пристыженные и растерянные физиономии, что ей стало не по себе. — Признавайтесь. Вы научили пророка играть в покер и выиграли у него дом в Калькутте? Или что?
Медведь напыжился и промямлил нечто невразумительное, а Корнеев, двинув бровью, объяснил:
— Наш подопечный привел в номер девицу.
— Как?! — опешила Лайма. — Девицу?! Где он ее взял?
— В аэропорту, — коротко ответил Корнеев. — Это та самая, с которой вы все вместе пили кофе.
— Ника Елецкова? Боже, но зачем вы ее впустили?!
— Попробовали бы мы ее не впустить, — повел бровью Корнеев. — Пророк обещал нам страшные вещи. Просто гад. И он так орал, ты не поверишь.
— И пытался драться.
— Пришел представитель администрации проверять, кто шумит. Нам такие проверки совсем ни к чему, верно?
— Эта Ника из-под Ярославля, — неожиданно заявил Медведь. — Хороший город. Поэтому она не представляет опасности.
— Под Ярославлем тоже водятся неоатеисты! — воскликнула Лайма. — Кроме того, она могла соврать про Ярославль!
— Ты же не выгнала ее из-за столика в кафе аэропорта, — напомнил Корнеев. — А мы решили не выставлять Нику из номера. Тем более что Бондопаддхай был и в самом деле настроен весьма решительно.
— Но откуда она узнала, в какой гостинице он остановится?.. О, господи!
Лайма вспомнила, что сама написала для Бондопаддхая название гостиницы, в которую его повезут, и мгновенно замолчала. Какая она дура! А ведь тоже испугалась скандала, когда пророк принялся надуваться, словно жаба.
— Наш подопечный снял для Ники соседний номер. Потребовал вызвать сюда консьержа, подписал бумаги и расплатился с помощью кредитной карты. Рожа у него при этом была ужасно самодовольная. Обольститель хренов.
— Надо думать, — пробормотала Лайма. — Впрочем, нет худа без добра. Теперь можно не опасаться, что ему захочется пойти в ночной клуб или еще куда-нибудь.
— Когда появилась эта ярославская Барби, — признался Корнеев, — мы просто опешили. Пришлось ее проверить по всем статьям.
— В каком смысле — проверить?
— Насчет наличия оружия, яда и всего прочего.
— О! Надеюсь, она не была шокирована?
— Она? Боже упаси. — Корнеев потер глаз и предложил:
— Давайте спать по двое. Сначала ты с Иваном, потом — ты со мной.
— А потом вы с Иваном, — насмешливо подхватила Лайма. — Нет, что-то у меня нет никакого желания с вами спать.
— Я же выражаюсь фигурально, — обиделся Корнеев.
— Все равно. Я лягу тут, на диванчике.
— И лучше не раздеваясь, — себе под нос пробурчал тот. — Иначе я не смогу сосредоточиться на нашей общей безопасности.
Корнеев преувеличивал. Ни одна кокетка не могла помешать ему сосредоточиться. Единственной женщиной, покорившей его сердце, была Лара Крофт — расхитительница гробниц, очаровательная и бесстрашная, персонаж компьютерной игры.
С родителями Корнееву не повезло. Ученые, специалисты по тропическим болезням, они родили сына просто потому, что ребенок, по их мнению, это обязательный атрибут брака. Пока Женя был маленьким, мать занималась научной работой в одном из закрытых столичных институтов. Когда он подрос, родители оставили его на попечение бабушки и всецело отдались науке, которая звала их в жаркие и, что не менее важно, далекие страны.
Жене нравилось быть одному, копаться в ученых книжках, читать технические статьи в журналах. Однако интуитивно он чувствовал, что, если будет сторониться одноклассников, они устроят ему веселую жизнь. Быть отвергнутым ему не хотелось, и в школе он старался завоевать как можно больше симпатий. Выбрал себе кумира из выпускного класса, которого считал невероятно удачливым, и вел себя, как он: подшучивал над девчонками, но никогда не обижал их, дружил с учителями, но никогда не подлизывался, следил за своей внешностью, но никогда ни перед кем не красовался. К седьмому классу его все обожали.
Бабушка Жене досталась добрая, покладистая и тихая. Выписанная в Москву из далекой деревни, она то и дело терялась в гулких комнатах большой профессорской квартиры. Женя хорошо учился, отличался завидным аппетитом и вовремя ложился спать. Бабушка чувствовала себя спокойно. Родители держали сына на телефонном контроле и финансово подпитывали его увлечение радиоэлектроникой. Женя собирал сложные приборы и переписывался с редакцией журнала «Наука и жизнь». Когда в стране появились персональные компьютеры, он внезапно понял, какие горизонты открываются перед ним.