— Спокойной ночи, — ответила Лиз, хотя была уверена, что они прощаются навсегда. Она смотрела, как Рэйли уходит, потом тяжело опустилась в большое мягкое кресло. — Ну что за ночь.

— Так куда ты ходила? — спросила Брен.

Кэндис посмотрела на них.

— Я что-то пропустила?

— Ничего, — сказала Лиз. Я ходила прогуляться и встретила Рэйли. Мы проехались на ее машине, вот и все. Она извиняющимся взглядом посмотрела на Брен. — Извини. Ты волновалась?

Брен покраснела.

— Я должна была волноваться, но я была немного занята и пока ты не вернулась, не поняла, что ты уходила. Но твой мобильный телефон всегда при тебе, да?

Лиз завела глаза.

— Да. Обещаю, я всегда буду на связи.

— Итак, — медленно сказала Кэндис, — я заметила некоторое напряжение между тобой и Рэйли.

Лиз посмотрела на Паркер, пытаясь понять, слушает ли она их.

— Она спит, — сказала Кэндис. — Я слышу по дыханию.

Брен улыбнулась.

— Мы наконец-то поговорили, — холодно сказала Лиз. — Так сказать, вряд ли что-то, кроме хорошенькой дозы реальности может ограничить либидо.

Кэндис покачала головой.

— Милая, разве ты до сих пор не научилась тому, что не нужно подчинять желание размышлениям и самоанализу.

— Что сказала Рэйли? — перебила ее Брен.

— Это слишком сложно.

— Тоже мне новость, — буркнула Кэндис.

— Кэндис, — сказала Брен, с легкой угрозой в голосе.

Кэндис подняла руки вверх.

— Ладно, сдаюсь. Я буду молчать. Это мучительно, но я справлюсь.

Лиз не смогла удержаться от смеха, и это было странно сейчас, когда ее наполняло столько грусти.

— Говоря вкратце, она все еще не может забыть бывшую девушку, которая внезапно умерла.

— О, это плохо, — сказала Брен.

— Да, это проблема, — сказала Кэндис.

— Как давно это было? — спросила Брен.

— Достаточно давно. Несколько лет назад.

Брен задумчиво кивнула.

— Что ж, иногда мы готовы двигаться дальше, но сами не осознаем этого, и чтобы понять это, нужно кого-то встретить.

Лиз посмотрела на нее, не понимая, о ком, кроме Рэйли, она говорит.

— И кроме того, она не хочет детей.

— Да, это камень преткновения, — равнодушно сказала Кэндис.

— Да, — согласилась Лиз.

Брен ничего не сказала.

— Так, — сказала Кэндис, очевидно, готовая сменить тему, — как мы будем праздновать твой день рожденья, Брен? Ты до сих пор не сказала, куда ты хочешь пойти.

Брен медленно улыбнулась.

— Куда угодно, куда мне хочется, да?

— Ну кроме неба.

— Тогда хорошо. Я хочу в «Блу Даймонд».

Кэндис изумленно открыла рот.

— Брен, милая, — осторожно сказала Лиз, — Но это же стриптиз-клуб.

— Я знаю.

Глава четырнадцатая

— Вам удобно? — спросила доктор Марта Томпсон.

— О да, абсолютно. — Лиз постаралась не скрежетать зубами. — Конечно, я прямо штаны сейчас намочу. Если бы они на мне еще были.

— Она сегодня раздражительная, — сказала Кэндис, сидящая на высоком стуле рядом с Лиз.

— Я не раздражительная, — проворчала Лиз.

Марта засмеялась.

— Вам можно. Это не займет много времени, а потом вы сможете избавиться от жидкости в мочевом пузыре.

— Как насчет жидкости в моих ступнях? — пожаловалась Лиз.

— Насколько сильно у вас опухают ноги? — Марта подошла к дальнему столу диагностического стола и приподняла простынь. Она прижала большой палец к лодыжке Лиз. — Сейчас я не вижу отека.

— К вечеру туфли становятся тесными.

— А утром все в порядке? -Да.

— Это нормально, что ноги отекают после того, как вы весь день активны, тем более при такой жаре, как сейчас. Постарайтесь при любой возможности задирать их кверху.

— Ну да, это просто, — буркнула Лиз, — когда я весь день в суде или встречаюсь с врачами или администрацией клиники.

— Лиз, милая, — шепнула Кэндис, наклоняясь к уху Лиз,

— ты не просто раздражительная, ты уже даже стервозная.

Лиз сердито посмотрела на нее.

— Ничего, когда ты окажешься в моем положении, посмотрим, сколько сочувствия ты сможешь от меня получить.

Кэндис засмеялась, притворяясь, что она в ужасе.

— Нет. Никогда.

Доктор улыбнулась и обнажила живот Лиз, аккуратно сложив простыню поперек него.

— Ну что, вы двое готовы взглянуть на ребенка?

Лиз кивнула и, вдруг разволновавшись, схватила Кэндис за руку.

— Не беспокойся, — шепнула Кэндис, — это будет восхитительно.

Врач повернула монитор так, чтобы Лиз и Кэндис смогли услышать стук сердца, когда она двигала ультразвуковой прибор по матке Лиз.

— Оно так быстро бьется, — шепнула Лиз.

— Быстро — это хорошо, — уверила ее Марта. — Сейчас оно бьется со скоростью 150 ударов в минуту. Ага, вот он. — Она указала на экран и обвела пальцами вокруг бесформенного белого пятна примерно в два дюйма длинной.

— Это эмбрион.

Лиз смотрела на него со сжимающимся сердцем. Оно было такое маленькое, это инородное тело, растущее внутри нее. Оно ни на что не было похоже. Оно вполне могло быть шуткой ее воображения. Но когда она увидела его, она поняла, что должна его защищать.

— Вы можете что-нибудь сказать о нем?

На самом деле она хотела произнести, Вы можете сказать, все ли с ним в порядке?

— Вы можете сказать, мальчик это или девочка? — спросила Кэндис.

Лиз улыбнулась, несмотря на грусть из-за того, что все это происходит не так, как она представляла.

— Еще рано определять пол, — сказала доктор, — хотя при помощи этого оборудования мы часто получаем очень хорошее разрешение. Сейчас я изучаю прозрачность шейной складки плода, которая является знаком нормального развития.

— И? — спросила Лиз.

— Все замечательно. Я не вижу пенис, но это еще не значит, что его нет. И двенадцать недель — это слишком мало, чтобы определить пол по признаку трех полосок.

— Каких трех полосок? — спросила Кэндис.

Марта убрала щуп и накрыла живот Лиз.

— Половые губы будут выглядеть как три параллельные линии. На сроке от шестнадцати до двадцати недель можно будет точно определить пол, если я увижу их или пенис.