— Она очень красивая, да? — сказала Паркер.

— Да.

Паркер приблизилась и легко поцеловала ее.

— Но ты знаешь, ты тоже.

Брен смеясь, оттолкнула Паркер.

— А ты, дорогая, умеешь подмазаться. Лучше иди, присядь.

— Ладно. Как раз это я и собиралась сделать.

— Я сейчас приду.

Свет вдруг снова погас, и пару секунд Брен ничего не видела. Потом началась музыка, и прожекторы осветили центральную часть сцены. В этот раз танцовщицей оказалась высокая соблазнительная рыжая девушка в ковбойских сапогах с кисточками, в коричневом замшевом жилете, с двумя пистолетами и кобурой, и в белых трусиках, настолько узких, что с того места, где стояла Брен, казалось, что их не было. Она крутила своими пистолетами и повернулась попой к публике. Потом она наклонилась так, что смогла улыбнуться между ногами публике. Ее волосы рассыпались по полу огнем. Покусывая губы, она подтянула один из пистолетов к внутренней поверхности бедра и начала тереть им взад и вперед по промежности. Судя по тому, как на пистолете отражался свет, он стал влажным.

Когда женщина улыбнулась ей, Брен вдруг представила, как этот блестящий ствол медленно вонзается в рыжеволосую девушку. Внезапное покалывание между ног было и волнующим, и раздражающим. Она повернулась спиной к танцовщице и обнаружила, что бармен смотрит на нее задумчиво. Она оглянулась и поняла, что сейчас она единственная не смотрит шоу.

— Вам что-нибудь нужно? — спросил он хрипло.

— Я хотела спросить, нет ли у вас записки для меня.

Он безразлично взглянул на нее.

— Записка… — Брен уже почти решила не договаривать, потому что ситуация была чересчур абсурдной, но он, казалось, ждал, и она продолжила, — для Мелани.

— Мелани — это Вы?

Брен даже не задумалась, потому что ей казалось, что это абсолютно естественно.

— Да, это я.

Без слов он повернулся и вышел.

Разочарование было больше, чем она ожидала. Умом она понимала, что какой-то другой конец у этой истории был бы не возможен. Как может незнакомка узнать ее желания, которые она успешно прятала от всех — включая и себя — только прочитав ее книги? И что кто-то на самом деле найдет ее, и будет преследовать? Невозможно. Она вгляделась в темноту, надеясь обнаружить, что кто-то наблюдает за ней, что кто-то ждет ее. Но никого не было. Она оказалась наедине со своими фантазиями, как, впрочем, и всегда.

Стряхивая привычную грусть, она направилась к своему столику.

— Не забудьте это, — сказал бармен.

Она медленно повернулась. Он протянул ей маленький конвертик, какие обычно доставляют вместе с цветами. Брен попыталась разглядеть что-то в выражении его лица, но оно было гладким, как камень, и таким же бесстрастным. Она взяла конверт и присела на стул у стойки, поворачиваясь так, чтобы оказаться к бару спиной.

Брен изучила запечатанный конверт. На нем ничего не было написано. Она осторожно открыла его, стараясь не порвать бумагу. На маленькой карточке была напечатана в углу черная роза, и слова были написаны жирным и черным. Нельзя было сказать точно из-за отсутствия света, но казалось, что они написаны настоящей ручкой. Перьевой ручкой.

Я хочу танцевать с тобой. Джей.

Брен почувствовала, как все внутри нее запульсировало, потом она моментально стала влажной и сильно возбужденной. Она засунула карточку обратно в конверт и огляделась. Никто не обращал на нее внимания.

Кто написал эту записку? Рыжеволосая девушка, которая выступала в этот момент? Блондинка, которая мастурбировала у шеста? Или брюнетка, которая терзала женщину-посетительницу своими грудями? Брен попыталась представить кого-то из них в качестве загадочной незнакомки, и не смогла. С другой стороны, она никогда не видела женщину, которая подошла бы близко к тому, чтобы исполнить ее фантазии, и именно поэтому она начала писать книги. Она не только добилась успеха, но еще это давало ей удовлетворение, которое она не могла найти нигде в другом месте.

Так зачем рисковать идеальной мечтой ради неидеальной реальности?

— Что-нибудь передать? — спросил сзади бармен.

Брен осознала, что музыка скоро кончится и выступление тоже. Потом зажгутся огни, и ей нужно будет присоединиться к друзьям. К тем, кто ее любит и кого любит она. В безопасность и анонимность.

Она повернулась на стуле.

— Скажите ей «да».

Глава семнадцатая

— Там Брен, — сказала Лиз Кэндис, показывая на другой конец зала.

— Ну, хоть кому-то тут весело, — буркнула Кэндис.

Лиз, стиснутая между Кэндис и Рэйли, смотрела, как Кэндис барабанит пальцами по маленькому участку стола, не занятому стаканами и бутылками. Кэндис нервничала с того момента как Паркер села рядом с Рэйли, на противоположном от Кэндис конце полукруга из стульев. У Лиз не было времени, чтобы задумываться над реакцией Кэндис, потому что все прошлое выступление ее собственное бедро было прижато к бедру Рэйли, и думать она могла только об этом. Стриптизерша на сцене не казалась ей красивой, но она была согласна признать, что сидеть в темноте и смотреть, как женщина раздевается — это довольно волнующе. Тем не менее, гораздо более волнительным был тот факт, что рядом с ней Рэйли и она смотрит на то же самое. Лиз не могла не задаваться вопросом, привлекает ли Рэйли стриптиз. Как только она подумала об этом, она стала пытаться высчитать возможность этого. Как бы смешно это ни было, ей было неприятно думать о том, что Рэйли возбуждает кто-то другой. Хотя ей стоило бы больше озаботиться Паркер, которая как раз положила голову на плечи Рэйли, чем анонимной стриптизершей.

— Куда ты исчезла? — со злостью спросила Кэндис, прерывая спор Лиз с самой собой, когда Брен села на оставшийся пустой стул.

— Я осталась в баре, когда выключился свет. Было какое-то шоу, — сказала Брен.

— У нее были интересные движения.

— Думаю, это ты сказала Паркер, что мы будем здесь, не так ли?

— Может быть, я это и упомянула. Я ее не приглашала.

— Да ничего. Она мне нравится.

— Она лапочка.

Не дав Брен шанса ответить, Паркер перевалилась через колени Рэйли и громко сказала:

— Лиз, может, поменяемся местами? Я весь вечер разговариваю с Рэйли. Теперь я хочу поговорить с Кэндис.

— Конечно, — сказала, вставая с места, Лиз. Когда она протискивалась между столом и Рэйли, Рэйли положила обе руки на ее бедра, чтобы помочь ей. Это было легкое прикосновение, и Лиз подумала, что этот простой контакт — одновременно обнадеживающий и волнующий. Рэйли умела обратить на нее внимание — ей было важно, где Лиз, что она делает, что ей нужно, и от этого она чувствовала себя особенной и купающейся в заботе.