– Таддеус! – тепло сказала Мэй. – Вот уж не ожидала увидеть тебя здесь при свете дня. Правда, хотелось бы при других обстоятельствах. Что тебе предложить?
– Хорошего крепкого виски, Мэй, – Таддеус выдавил улыбку. – Все это ужасно, ужаснее просто некуда.
Мэй сочувственно посмотрела на него и налила выпить. – Как твои?
– Мой Джон Эмори захворал, но вчера вечером док сказал, что кризис прошел, слава тебе господи. Еще три дня назад он был здоров, и вдруг… Болезнь наступает в мгновение ока. – Таддеус прочистил горло и взял стакан с виски, который поставила перед ним Мэй. – Док говорит, что нам с Ханной повезло, потому что мы пережили эту заразу в пятьдесят втором году и закалились.
– Это хорошо, Таддеус, – сказала Мэй и легонько похлопала его по руке.
Когда в пятьдесят втором году по западным землям прокатилась эпидемия гриппа, истребившая как многих коренных индейцев, так и переселенцев, Мэй еще не жила здесь. Но эту безжалостную болезнь она наблюдала в переполненных доходных домах в Нью-Йорке, а смерть выглядит везде одинаково. Мэй молилась, чтобы эта вспышка заразы поскорее прошла и унесла как можно меньше жизней. Господи, жизнь в здешних краях и без того нелегкая. – Может быть, худшее уже позади, – предположила Мэй. Но Таддеус был безутешен. Он пришел в салун, потому что ему нужно было с кем-нибудь поговорить, а обременять жену, которая не отходила от их сына, да помогала соседям, он не мог.
– Так много людей заболело, Мэй. Еще смертей нам не избежать, да поможет нам господь.
– Таддеус. здешние люди не слабаки, как-никак они первопроходцы, – мягко сказала Мэй и снова прикоснулась к его руке. Они выживут, не теряй надежды. Таддеус поднял на нее полный сожаления взгляд.
– Я не нахожу себе места из-за Мартина и Марты Бичер, вот кто меня так волнует. Они же не такие, как мы, они не привыкшие к столь тяжелым испытаниям. Я чувствую себя так, будто виноват в том, что перетащил их сюда. И их дочка будет на моей совести. Мэй. – Глаза Таддеуса наполнились слезами, и он полез в карман за платком. Мэй сковал леденящий ужас, она чуть не задохнулась. – О чем ты, Таддеус?
– Я про Кейт. – ответил он, когда ему удалось справиться с чувствами. – Она свалилась вчера, и док говорит, что ее дела очень плохи. Девочка может не дотянуть и до завтра. – Таддеус допил виски. – Это моя вина. Это все из-за меня.
Мэй хотелось заорать на него, чтобы он помолчал и дал ей подумать. Кейт умирает? Этого не может быть! Только не юная, прекрасная, полная сил Кейт. Да нет, конечно, не может быть… В таких вещах нет никакого специального умысла, и человек мало что может сделать, чтобы изменить судьбу. Да в целом вообще ничего не может.
Мэй отвернулась от раздавленного Таддеуса, не в силах подобрать слов утешения. Опечаленная, она прошла вдоль барной стойки, наливая посетителям алкоголь, неспособный унять их горе.
* * *
Дом на ранчо погрузился в темноту и выглядел брошенным. Окна смотрели на Мэй мертвыми глазницами. Из трубы не шел даже слабый дымок. На мгновение ее сердце сжалось от ужаса. Что если здесь уже побывала смерть? Хоть кто-нибудь додумался бы сказать ей об этом? Узнала бы она каким-нибудь путем, что Джесс умерла? Стараясь не поддаваться панике, Мэй постучала в широкую дверь. Не получив ответа, она толкнула дверь и нерешительно вошла в коридор. Дом был настолько выстужен, что, казалось, жизнь действительно покинула эти стены. – Кто там? – раздался в темноте низкий тихий голос. Мэй от неожиданности резко вскрикнула и направилась туда, откуда донесся голос. – Джесс? Господи, Джесс, это ты?
Чиркнула спичка, пламя затрепетало, потом разгорелось. Спустя мгновение в соседней комнате зажглась лампа, и Мэй пошла на слабый желтый огонек. У камина, словно призрак, стояла Джесс, краше в гроб кладут, – в лице ни кровинки, глаза ввалились. Она поставила лампу на каминную полку и медленно повернулась к Мэй. Ее обычно прямая спина ссутулилась, взгляд казался остекленевшим и безучастным.
– В чем дело, Мэй? – Джесс ухватилась за каменную полку, ее слегка пошатывало. Она не могла припомнить, когда ела в последний раз.
Дров в камине не было, Джесс ничего не готовила. Она смутно вспомнила, как утром на крыльцо пришел Джед – или это было вчера – и позвал ее. Он увидел до сих пор стоявшую повозку и предупредил, что снегопады могут начаться со дня на день. Она отправила его прочь, сказав, что повозка теперь ей не понадобится. Джед хотел добавить что-то еще, но Джесс просто закрыла дверь, хотя и видела тревогу у него на лице. Ей нечего было сказать.
Джесси оторвала взгляд от холодного очага и с удивлением обнаружила, что Мэй все еще стоит неподалеку и с ужасом взирает на нее. Джесс прокашлялась и снова спросила: – Так что случилось. Мэй?
Мэй медленно подошла к ней. Неужели Джесс тоже заболела?! Она выглядела до предела истощенной и опустошенной до дна. Мэй еще ни разу не видела ее в таком состоянии, даже когда погиб ее отец. – Ты заболела, Джесс?
– Нет. – Джесси не чувствовала себя больной. Она вообще ничего не чувствовала. Она впала в какое-то странное оцепенение, и ей казалось, что отныне так будет всегда.
– Тогда почему ты сидишь в темноте? – Мэй обуял такой страх и тревога, что она стала выходить из себя. – Здесь такой же холод, как и снаружи! Ты что, специально хочешь заболеть? Резкий голос Мэй проник сквозь спутанное сознание Джесс.
– Я не больна, – ответила она, ее голос немного оживился. – О чем ты? И почему все время об этом спрашиваешь? И что ты вообще здесь делаешь?
– Боже, так ты ничего не знаешь?! – вырвалось у Мэй.
– Не знаю чего? – в душе у Джесс зашевелился настоящий ужас. – Что происходит?
– Грипп, – с горечью сообщила Мэй. – Он поразил город какое-то время назад, и за последние два дня принес настоящее горе.
С лица Джесс медленно сошли последние остатки цвета.
– Кейт, – прошептала она. – Господи, какая же я дура! Почему я не поехала в город и не отыскала ее? Как я могла поддаться сомнениям?! Джесс схватила Мэй за плечи. – Кейт! Она больна?
Мэй помолчала. До этого момента она не была уверена, что вообще собиралась сказать, приехав на ранчо. Но страдание и ужас, отразившиеся на лице Джесс, убедили ее.
– Она плоха, Джесс, – тихо сказала Мэй. – Док говорит, что она долго не протянет.
Голова Джесс дернулась назад, словно от удара. Какое-то мгновение она стояла совершенно неподвижно, лишь жилка слабо билась у нее на шее. Затем ее глаза страшно сверкнули, а из горла вырвалось больше похожее на рык "нет!"
Мэй схватила Джесс за руку, когда та быстро взяла со стола ремень с пистолетом и нацепила его на пояс.
– Джесс, ее родные… – попыталась сказать Мэй. Ей было страшно подумать, что могла сотворить ее подруга в таком состоянии.
– Ни одна живая душа не удержит меня от нее, Мэй, – с каменным выражением лица заявила Джесс. – Я не могу позволить ей умереть, когда меня не будет рядом.