Да ну и пусть копают! Моя совесть чиста! Я ничего не видел! Замучаются доказывать обратное. А совру — комитетчики от меня уже не отстанут. Всю жизнь у них на крючке буду. Не хотелось бы. Очень...
— Советую не сопротивляться, — неожиданно ухватил меня за подбородок телепат и заставил встретиться с ним взглядом. Попытка освободиться ни к чему не привела — тело обмякло, будто после убойной дозы успокоительного.
От пронзительного взгляда почерневших глаз в переносицу словно ввернули сверло, и тут же голову заволок мрак беспамятства. Чужая воля скальпелем рассекла оказавшуюся беззащитной память, и в следующий миг я вновь очутился в том самом злополучном коридоре.
Я спускался первым, и стоявшая в подъезде темень порядком действовала на нервы. Сзади напряжённо сопел чернокнижник, поначалу это выбивало из колеи, но тяжесть изготовленного к стрельбе разрядника прогнала смутное ощущение какой-то неправильности происходящего.
Остановившись на лестничной площадке, я осветил фонариком темный пролёт и, убедившись, что Артур с подозреваемым спускаются следом, пошёл дальше. Шаг, второй, теперь сразу через две ступени. И вдруг периферийное зрение выхватило из полумрака какое-то резкое движение наверху.
Что за дела?
Станке толчком в спину отправил чернокнижника скакать по ступенькам, а в следующий миг вспышка разрядника пронзила мрак и на мгновенье высветила рукав форменного лилового кителя, невесть как оказавшегося на мне.
На мне?!
Сквозь кирпичные стены подъезда вдруг начала проступать отделанная белой керамической плиткой камера. Сознание раздвоилось, и теперь я словно существовал в двух разных реальностях одновременно. В одной — продолжал тупо смотреть на развороченную энергетическим импульсом спину чернокнижника. В другой — со всех сил подался назад и вместе с вцепившимся в меня дознавателем начал медленно заваливаться на пол. Прижимая подбородок к груди, почувствовал удар затылком о холодный пол, но тут белые стены вновь сменил полумрак уже знакомого подъезда.
– Держи, — сунул мне найденные в квартире ключи Артур, крепко державший подозреваемого за руку чуть повыше локтя.
Захлопнув за собой входную дверь, я запер оба замка и вытащил из висевшей на плече сумки керамический кругляш, сплошь покрытый сложной вязью алхимических символов. Приложил к дверному полотну, до хруста надавил, и печать моментально прикипела к декоративному покрытию. Теперь несанкционированного проникновения можно не опасаться. Если кто и взломает дверь, сигнал сразу в контору уйдёт.
Уже выудив из кармана служебный жетон, я решил не тратить время на проверку охранного амулета и поспешил вслед за командиром. Выскочил из небольшого карманчика на лестничную площадку и... и именно в этот момент сильно толкнувший чернокнижника Артур выхватил разрядник...
– Вы видели, как перед выстрелом Станке толкнул подозреваемого в спину? — спросил лежавший рядом со мной на холодном полу камеры телепат. От лоска преуспевающего неординара не осталось и следа, да и лет ему будто десятка два накинули. Глаза глубоко запали, из левого уха тянулась тоненькая струйка крови.
Разжав вцепившиеся мне в рукав пальцы, я медленно встал с обжигавшего холодом кафеля и осторожно ощупал набухшую на затылке шишку.
— Ну? — опёрся о стену дознаватель, вслед за мной поднявшись на ноги.
Я вновь промолчал, не зная, что ответить. В моей памяти накладывались друг на друга два разных воспоминания. И от того, задержался ли я проверить охранную печать, зависело слишком многое.
Видел ли я как Станке толкнул подозреваемого? Или нет?
Задержался у двери? Или поспешил вслед за командиром?
Откуда-то возникла совершенно иррациональная уверенность, что стоит уступить чужой воле, и реальное воспоминание развеется, словно дым. Я даже никогда не вспомню, что меня использовали. Всего одно слово — и чистая совесть, перспективы карьерного роста, а возможно, и предложение от Комитета о дальнейшем сотрудничестве.
Так к чему эти дурацкие сомнения?
— Я ничего не видел, — с трудом выдавливая из себя слова, ответил я. — Ничего...
Сергио
Новые перчатки жали. Казавшиеся столь удобными поначалу, уже за пару часов они успели Сергио просто осточертеть, и вернувшись домой, он первым делом стянул их и швырнул на пол. Потом прошёл в комнату и, задёрнув плотную штору, прямо в одежде завалился на неразложенный диван.
Дело было не в перчатках. Дело было в нём самом. Без особых проблем добытое кольцо всё сильнее и сильнее врез́алось в палец, и теперь почернела вся фаланга целиком. То, что немного рассосалась опухоль, радовать не могло. Слишком уж неприятными и необычными были новые ощущения.
Боль. Сергио не привык чувствовать боль.
С силой сжав правую руку в кулак, альбинос удовлетворённо хмыкнул, когда из-под проколовших кожу серебряных шипов не выступило ни капли крови.
А значит — время пока ещё было. Не так много, как хотелось, но, если всё пойдёт по плану... Если...
Отогнав ненужные сейчас сомнения, Сергио переоделся, вернулся на диван и незаметно для себя вновь начал прокручивать в голове возможные варианты развития событий.
Возьмутся ли пиявки выполнить столь необычный заказ? Сможет ли Аарон выйти на достаточно квалифицированного хирурга? И окажется ли у того нужный материал? Как вообще пройдёт операция?..
Впрочем, здравый смысл вскоре восторжествовал, и Сергио вполне резонно решил, что нет никакой необходимости забивать себе голову всякой ерундой. Вместо этого альбинос убрал тёмные очки на стоявшую у дивана тумбочку и закрыл глаза. Какое-то время отрешиться от окружающей действительности ему мешала боль в опухшем пальце, но вскоре проговариваемая раз за разом мантра растворила реальность во тьме, и неординар провалился в забытье.
Огненный меч, от жара которого горела плоть и плавились кости обхватившей рукоять руки.
Четыре всадника, оставляющие после себя лишь тлен и безвременье.
Семь серебряных шипов вонзающихся в небо башен.
Сшибающиеся в смертельной схватке армии.
Хохочущая женщина, из кубка в руке которой расплескивалась то ли кровь, то ли рубиновое вино.
Рубиновое?..
Именно так — ограниченная всеми оттенками серого реальность рухнула, и Сергио увлёк за собой водоворот немыслимых цветов. Обрывков чужих мыслей. Странных желаний и совершенно точно не принадлежавших ему воспоминаний. Воспоминаний, которых просто не могло быть...
Очнувшись, альбинос со стоном скатился с дивана на раскачивающийся пол и кое-как поднялся на ноги. Окружающее пространство беспрестанно искривлялось, и попасть в дверной проём оказалось вовсе не столь лёгкой, как обычно, задачей. Жар от горевшей огнём правой кисти распространился по всему телу, но это вовсе не пугало. Нет, Сергио прекрасно знал, что следует делать. Не впервой...