Я прислушался к монотонному дыханию спящих людей, откинул одеяло и, прихватив ружье, вышел в коридор.
— Куда? — направил на меня автомат карауливший у входной двери Смирнов.
— Отлить.
— Не положено.
— Да иди ты лесом, — Я вышел на лестничную площадку и остановился у темного проема ведущей вниз лестницы. — На каких ступеньках сигналки? — спросил у вышедшего в коридор Егорова.
— Если сверху, то вторая и третья, внизу — четвертая и пятая. Далеко собрался?
— Огляжусь. Из дома не буду выходить, — отчитался я и начал, считая ступеньки, спускаться вниз.
Страшно. Кто знает, что скрывается во тьме? А если это по мою душу Стужа заявилась? И темно ведь еще, как у негра в заднице. Надо было фонарик взять. Ну нет — с фонариком только хуже. Все равно, что закричать: «Вот он я!» Обойдусь уж как-нибудь.
Глубоко вздохнув и поудобней перехватив «Тайгу», я продолжал медленно спускаться по лестнице. Сначала дело шло неплохо, но когда до первого этажа оставалось всего несколько ступенек, на меня вновь накатила волна беспричинного ужаса.
Стоит шагнуть вперед — и тут же кто-нибудь бросится из темноты. Повернуть назад — напрыгнут на спину. Остаться стоять — не выдержит сердце.
Засада, в общем…
Не обращая внимания на заливающий глаза пот, до предела напряг колдовское зрение и осторожно шагнул сразу через две ступени вниз. Никого. Фу-у-у…
Переведя дыхание, я развернулся к двери подъезда и замер как вкопанный: в ночной тьме колыхнулось зеленоватое марево. Ветер ненадолго стих, поэтому и удалось разглядеть медленно приближающееся черное пятно, которое нет-нет да и наливалось ядовитой зеленью болотных огней.
Что за чертовщина?
Перекрестившись, я начал медленно пятиться назад, но почти сразу же уперся в стену. И только осознание того, что отступать больше некуда, придало уверенности и помогло взять себя в руки. Ну — давай же, ползи сюда, гадина. Уж я тебя свинцом-то накормлю. Жаль только, серебряных пуль нет…
Постепенно обретшее очертания человеческой фигуры темное пятно приблизилось к дому, и я едва не нажал на спусковой крючок. Не нажал, надо сказать, с немалым облегчением.
Все просто: по нашему следу медленно брел Ледяной ходок. И, судя по практически полностью отстреленной голове и заляпанному кровавыми пятнами маскхалату, это был не кто иной, как злосчастный Федоров.
Черт, и чего святой водой следы полить не догадался?
Отойдя от двери, я вытащил из чехла тяжелый экспедиционный нож и прислонил ружье к стене.
Почему не стал стрелять? А чего на эту нежить патроны тратить? Пусть Федоров и не простой мертвяк, а Ледяной ходок — так промерзнуть он, как следует, еще не успел. Мягкий он еще. Пару раз рубануть по правильным местам и дальше хоть голыми руками разделывай.
К тому же очень уж меня светящиеся зеленью нити, которые от солнечного сплетения мертвеца во все стороны расходились, заинтересовали. Никогда ни о чем подобном не слышал. Я и сейчас их непонятно как колдовским зрением разглядел — они едва-едва из окутывающей мертвяка тьмы проглядывали. Что ж, посмотрим поближе на это чудо чудное.
Пару раз взмахнув рукой, пытаясь приноровиться к тяжелому ножу, я отступил от двери в сторону и неожиданно понял, что кое-как поднявшийся на крыльцо мертвец меня не видит — медленно вскарабкавшись на площадку первого этажа, он сразу же свернул к лестнице. Ну да — глаз-то у него нет, а посмертным чутьем меня сейчас не различить: от магических полей я наглухо отгородился.
Зайдя за спину добравшемуся уже до середины лестницы Ледяному ходоку, я замахнулся ножом, но неожиданно для себя передумал. Очень уж эти зеленые нити силовые линии непонятного заклинания напоминают, а значит…
Быстро переложив нож в левую руку, я кончиками пальцев захватил тянувшуюся вдоль позвоночника мертвеца силовую нить и перекинул ее на бедро. Пальцы обжег нестерпимый холод, рука онемела почти по локоть, но стоило Ледяному ходоку сделать следующий шаг, как две сместившиеся вниз и перекрутившиеся зеленые нити стянули его ноги. Завалившийся на пол мертвяк попытался подняться на четвереньки, но с каждым движением лишь сильнее затягивал превращенные мной в силок энергетические струны.
Дождавшись, пока мерцание стянутых в узел колдовских нитей полностью затухнет, я ухватил Ледяного ходока за ноги и уволок в одну из квартир. Ему вещички все равно без надобности, а мне сгодятся. Вот только, к сожалению, пустившийся за нами в погоню мертвяк за время пути успел порастереть большую часть снаряжения. Хорошо хоть пистолет в кобуре на поясе оказался.
Ну и что у нас здесь имеется? «Гюрза», она же «Вектор» СР-1. Неплохо, совсем неплохо. Покачав в руке пистолет, я сунул его себе в карман. Мне лишний козырь в рукаве совсем не помешает. А пистолет знатный — еще у Доминика такой приглянулся, — и пробивная способность весьма для нашей специфики подходящая: думаю, даже кольчуги братьев легко прошивать будет.
Поколебавшись, я все же не стал более тщательно обыскивать мертвеца: не то, чтобы противно, просто времени уйдет на это изрядно, как бы меня не хватились. И так подзадержался.
Патронов, правда, раздобыть к пистолету не помешает, но на первое время мне и восемнадцати в магазине хватит.
Наскоро затерев оставшиеся на занесенном снегом полу следы, я быстро взбежал по лестнице и, замедлив шаг, подошел к двери квартиры. По-прежнему куковавший на посту Смирнов опустил автомат и посмотрел на едва заметно светившиеся в темноте стрелки наручных часов:
— Долго ты что-то…
— Живот прихватило, — выдал заранее заготовленное объяснение я и прошел в комнату.
Еще недавно донимавшие меня нехорошие предчувствия сгинули без следа, настроение заметно улучшилось и, опустившись на подстилку, я поначалу не обратил внимания на уколовшее пальцы правой руки легкое жжение. Ерунда какая — морозом прихватило, вот и горят теперь. Размять, да и все дела.
Вот только жжение проходить не торопилось — наоборот, постепенно иглы боли стали подниматься все ближе к локтю, и нестерпимо заныла онемевшая кисть. Сводящий с ума огонь разгорался все сильнее, а дергающие правую руку судороги стали до ужаса напоминать последствия лечения драконьим огнем.
Не вполне осознавая, что делаю, я сунул правую руку в карман фуфайки и изо всех сил сжал остававшиеся там монеты. Как ни странно — чуть-чуть полегчало. Холодная тяжесть металла остудила горевшие пальцы, и я принялся перебирать монеты одну за другой.
Десятирублевка. Два рубля. Рубль. Рубль. Пять рублей. Десять копеек. Два рубля. Пять рублей. Пятьдесят копеек. Десять копеек. Два рубля. Рубль. Пятьдесят копеек.
И еще раз.
И еще.
И…
Вскоре я уже мог определить каждую монетку на ощупь, но не останавливался и гладил подушечками пальцев нагревшиеся от моих прикосновений кругляши, чувствуя, как понемногу слабеют жжение и боль.