– Теперь едешь к Володарскому мосту, – прозвучала команда похитителей из сотового телефона.
– Еду к Володарскому мосту, – повторил Черкасов.
Он повторял каждую команду преступников, как будто подтверждая, что все понял правильно и приступает к выполнению. Похитители не догадывались, что в его машине два включенных сотовых телефона и он повторяет маршрут для сообщника.
Выехав на мост со стороны Ивановской улицы, Черкасов получил другую команду:
– Остановись, подойди к ограждению и сбрось чемодан с деньгами на нижний уровень. Потом получишь дальнейшие инструкции.
Черкасов остановился, вышел из машины, подошел к ограждению моста и сбросил чемодан на нижнюю развязку. Затем он снова сел в машину, не дожидаясь команды по телефону, резко дал газ и на максимальной скорости рванул к противоположному концу моста.
Группа наблюдения недолго колебалась: съехать с моста, чтобы перехватить тех, кто заберет чемодан, и продолжить наблюдение за ними они все равно не успели бы. Они высадили одного человека, чтобы тот попытался хотя бы разглядеть машину, подъехавшую за деньгами, а сами устремились за черкасовской «тойотой».
Они успели только к развязке драмы: на дальнем конце моста Черкасова расстреляли из встречной машины – «восьмерки» с затемненными стеклами и явно фальшивыми номерами. «Тойота» резко развернулась, врезалась в ограждение и рухнула на набережную под мостом. Оперативники пытались преследовать «восьмерку», но пока сумели развернуться на мосту, та уже безнадежно оторвалась.
Таким образом, они не сразу съехали с моста к месту, где догорала разбитая «тойота» с мертвым искалеченным Черкасовым, и не видели, как из припаркованного на набережной синего «опеля» выскочила молодая женщина. Она ждала здесь Черкасова, а дождалась мертвеца. Быстро подбежав к телу, которое лежало чуть в стороне от горевшей машины, она убедилась, что Андрей мертв, обежала руками его одежду, вытащила бумажник, записную книжку и еще листок из нагрудного кармана и бросилась обратно к своему «опелю». Машина сорвалась с места и исчезла. Никто не видел, как «опель» промчался по набережной, выехал на Приморское шоссе и остановился перед воротами с надписью «Оздоровительный центр “Ольгино”».
В кабинете Полищука снова зазвонил телефон. В трубке звучал все тот же металлический голос:
– Вы с нами что, в игры решили играть?
– Какие игры! – заорал Полищук. – Какого черта вы расстреляли нашего человека, где Варданян?!
– Ах где Варданян? Ах почему вашего козла расстреляли? А что ты нам вместо денег подсунул? Полный чемодан старых газет! Ты, падла, за кого нас держишь? Забери своего козла на стоянке перед концерном. В твоей машине лежит!
На этом разговор прекратился. Полищук покрылся холодным потом. Прихватив по дороге заместителя убитого Черкасова и двух охранников, он выскочил на улицу, забыв надеть пальто, хоть на дворе и стоял февральский мороз. На стоянке перед входом среди прочих машин руководящего персонала сверкающий черным лаком новый «Сааб-9000» Полищука выглядел как член палаты лордов среди депутатов законодательного собрания города Урюпинска. Полищук кинулся к любимой машине, как мать к дорогому дитяти. С первого взгляда все было в порядке, и он уже с облегчением решил, что похититель просто припугнул его, но, открыв багажник, ахнул и схватился за голову. Там действительно лежал Рубен Вартанович, или то, что от него осталось. Зрелище было не для слабонервных.
В это мгновение один из охранников вдруг закричал: «Бомба!» – и потащил остолбеневшего от увиденного в багажнике Полищука прочь. В стороне он повалил начальника прямо на снег, несмотря на его отчаянное сопротивление. До Полищука все доходило как-то замедленно, и только когда рядом прогремел оглушительный взрыв и полыхнуло багровое пламя, он понял, что произошло, и задрожал мелкой дрожью. Больше жертв не было, если не считать разнесенного чуть не на молекулы «сааба». Второй охранник и новый начальник департамента безопасности Гриша Воскресенский поднялись из-за соседнего «мерседеса», отряхиваясь от снега.
Полищук снова собрал у себя в кабинете оперативный штаб.
– Должен констатировать два неутешительных факта, – начал он совещание, – мы потеряли Рубена Вартановича – мир его праху, – и мы потеряли миллион долларов. Если с Рубеном Вартановичем уже ничего не сделаешь, то с деньгами еще можно попытаться кое-что предпринять.
– Вы думаете, что похититель сказал правду и денег они не получили? – подал реплику Воскресенский.
– По тому, как он держался при последнем телефонном разговоре, и по тому, что произошло потом, – Полищук вспомнил то, что он увидел в багажнике «сааба», и поежился, – я делаю вывод, что они действительно денег не получили. Когда Черкасов выехал на операцию, деньги у него были. Значит, он спрятал их где-то по пути следования.
– Неужели вы считаете, что Андрей…
– Григорий! – оборвал его Полищук. – Чудес не бывает! Мы дали Андрею чемодан с миллионом долларов, а похитителям он выбросил чемодан с газетами. Значит, именно он их подменил. И не надо изображать из себя невинную девушку! Каждый человек способен на преступление, все зависит только от суммы, которую ему это преступление принесет. Кто-то за рубль прирежет собственную тещу, для другого приемлемая цена – тысяча баксов, а для третьего – сто тысяч. Мы, конечно, доверяли Андрею Черкасову… Но миллион долларов – это большое искушение. Давайте примем за основу, что он эти деньги похитил, и будем думать как. Первое – когда у него была возможность подменить чемодан?
– Это ясно, – вклинился в его монолог Воскресенский, – он мог это сделать только в тот период, когда за ним не было «хвоста», то есть после того, как его потеряли на Седьмой Красноармейской.
Полищук строго обратился к участникам наблюдения за Черкасовым:
– Ну, рассказывайте, орлы, еще раз и подробно, как вы его потеряли.
– Мы следовали за ним на некотором удалении по улице Егорова, – начал докладывать старший группы, – его «тойота» свернула на Седьмую Красноармейскую. Между его машиной и нами шла вишневая «девятка» и прямо на Красноармейской заглохла. Улица узкая, движение одностороннее, везде машины в снегу стоят, так что никак не проехать. А там в «девятке» баба за рулем. Встала – и ни с места, полностью проезд заблокировала. Мы – к ней, с мотором разбираться уж не стали, подцепили на трос, вытащили задним ходом. Пока возились, Черкасов исчез.
– Баба молодая, красивая?
– В общем, да.
– Ясно. Вы и утратили бдительность. Номер «девятки»-то хоть записали?
– Обижаете!
– Опишите женщину.
– Брюнетка, лет 25–28, нос прямой, глаза… скорее темные…
– То есть просто сильно накрашенные. В общем, портрет применим к кому угодно, особенно если она была в парике. Возраст тоже понятие растяжимое: где 28, там и 35 при хорошей косметике.