– Концы в воду, – многозначительно буркнул Друз.
– Я говорю с капитаном отряда или с представителем шайки? – мрачно поинтересовался Фтаррух.
– Да, кстати, тише будь. – Гезеш бросил на бойца многозначительный взгляд.
За окном вновь зазвонил колокол. Неожиданно распахнулась дверь, и на пороге показался Гнев.
– Он? – прорычал Горящий.
– Разобрались уже, – отмахнулся Лесоруб.
Проклятый полыхнул огнем и захлопнул дверь.
– Я чего пришел-то... Пойдем пройдемся, – Фтаррух указал на выход. – Оружие и доспех оставь здесь.
Лесоруб коротко кивнул.
Пока они не вышли из военного квартала, умралец не проронил ни слова. Глядя на мрачное лицо Фтарруха, Гезеш пытался понять, что тот хочет услышать.
Миновали заколоченный костел, на дверях которого чернело какое-то слово.
– Что там написано? – спросил Лесоруб попутчика.
– Ложь, – равнодушно прочитал тот.
В молчании они покинули военные кварталы, и Гезеш на миг оглох. Царство уныния сменилось королевством праздника. По улицам сновали люди. Куда-то катили груженные зерном телеги. Проехал небольшой отряд кавалеристов. Молодая девушка в сопровождении двух здоровенных вооруженных битюгов о чем-то спорила с товаркой, за спиной которой замерли еще два воина. На белокаменных домах по обеим сторонам дороги красовались яркие вывески. Ни одну из них Лесоруб прочитать не мог.
– Торговые кварталы. Здесь всегда шумно, – поделился, наконец, Фтаррух. Лицо его разгладилось. Судя по всему, казарменный район он не любил.
– Да уж. – Гезеш изумленно оглядывался, отмечая, что почти каждая девушка на улице находится под охраной и ни капли не смущается этим.
– Женщины – наше все, – заметил его удивление Фтаррух. – Святость! Их мало. Очень мало. На одну женщину приходится десять мужчин...
– Почему?
– Не знаю. Никто не знает. Если в семье родилась девочка – это праздник всей улицы, – усмехнулся Фтаррух.
– Куда мы идем?
– Гуляем, – фыркнул умралец. – Подальше от Военного квартала. Я его ненавижу.
– Почему?
– Смерть. Там всюду смерть. Не заметил? Каждый день кто-то не возвращается в казарму. И это в мирное время. Умершие. Их все больше. Не хочу об этом говорить.
– Большой город.
– Огромный... – кивнул Фтаррух.
Какое-то время оба молчали. Лесоруб кожей ощущал, что умралец хочет что-то сказать, но не может решиться.
– Как дела у Зависти? – вдруг спросил тот.
– Держатся. Нас приняли радушно. – Гезеш вспомнил Коррейн-Дарг. По сравнению со столицей форт казался деревенькой из трех дворов.
– Вчера, после того как вы пришли, на поле напали умершие. Не наши. В красно-белых перекидках.
– Значит, не дошли... – наверняка Шамм и остальные дружинники. Следы их потерялись после деревни, где засел Добрый Фей и остались Веселые Гады.
– Кто?
– Мы с ними сквозь заставы Святого Ларса пробивались. Андагедцы...
– А! – озарилось лицо Фтарруха. – Да-да! Точно... Их цвета... Давно их не видно было.
– И не увидите больше. Ан-Да-Гед вымер.
– Следовало ожидать...
Улица вывела их на площадь, посреди которой красовалась небольшая статуя. Женщина с развевающимися волосами, руки протянуты к небу, на лице боль.
– Что это? – спросил Гезеш.
– Памятник Сестрам, – удивленно посмотрел на него Фтаррух.
– Я из Колонны. Память не вернулась! – раздраженно пояснил свой интерес Лесоруб.
– Тогда понятно... Сестры – женщины, защитившие Гур-Дарг от удара Безумия. Принесшие себя в жертву. Вон, видишь замок? – Фтаррух указал рукой на далекие башни. – Замок Сестер. Говорят, что только благодаря им Гур-Дарг еще стоит. Сила самопожертвования защищает его. Тысяча душ...
Гезеша передернуло, и он внимательнее посмотрел на статую.
– Они заперлись в замке и отравились...
– Стой! – Властный женский голос оторвал Лесоруба от созерцания памятника.
Молодая темноволосая девушка, с легкой полнотой в теле, равнодушно смерила воина взглядом.
– Вы мне? – удивился Гезеш.
– Тебе! – с вызовом бросила та. Лесоруб заметил, как ее повело. Два умральца с палицами у пояса внимательно следили за незнакомцем.
Горожанка пьяно пошатнулась.
– Ты мне не нравишься! – заявила она. Руки обоих охранников неохотно потянулись к оружию.
– Госпожа, это гость нашего города, – поспешил вмешаться Фтаррух.
Вокруг начала собираться толпа. Гезеш спиной почувствовал любопытные взгляды и в панике пытался сообразить, что случилось.
– Гость? Пришел под нашу защиту?! – возмутилась женщина. – Тысяча Сестер пожертвовали жизнью для того, чтобы он жил? Тот, кто мне не нравится?!
Охранники с мрачными лицами поигрывали палицами. Лесоруб понял, что происходящее им не по душе.
– Он с далекого юга, госпожа. Он принес весть из Уффейн-Дарга...
– Уффейн-Дарг отвернулся от Сестер! – Женщина метнула гневный взгляд на умральца, и тот мигом стушевался. – Что молчишь, дикарь? – Она приблизилась к Гезешу и взяла его за подбородок, рассматривая.
Лесоруб молча отвел ее руку.
– Как ты смеешь? – задохнулась девушка. – Убить его!
Стражи с каменными лицами шагнули вперед.
– Назад! – хлестнул еще один женский голос. – Оставьте его в покое! Инналь, ты пьяна!
Телохранители с облегчением остановились, один из них, лохматый загорелый юноша лет двадцати, едва заметно подмигнул Гезешу.
Инналь возмущенно выдохнула:
– Опять ты, Шиллай?
Защитница была чуть постарше соперницы, но охранников у нее оказалось трое.
– Ты пьяна, оставь его в покое.
Толпа вокруг загудела, но жесткий голос Шиллай заткнул ее:
– Расходитесь!
Гезеш с удивлением понял, что приказ женщины выполнен. Люди потянулись по своим делам, все еще поглядывая на стоящих Сестер.
– Инналь, иди домой. Не позорь наш город перед гостями, – устало проговорила защитница.
– Но!
– Идите. – Взгляд Шиллай полоснул сердце Гезеша сталью. Фтаррух потянул его за рукав, почтительно раскланиваясь с женщинами.
– Шиллай, он непочтительно посмел поднять на меня руку!
– Ты пьяна!
Вскоре ссоры уже не было слышно, Фтаррух увлек его в узкий переулок и наконец-то выдохнул: