– К лешему такие подробности, – сказал Сварог. – Планета как называется?
Весельчак зашелся, словно его щекотали:
– Ах, ваша милость, свежего человека вы в минуту уморите! А вы что же, с планеты на планету скачете? На одной так винища нажретесь, что глазки продираете только на другой? Так, что все названия в голове перепутались? Право слово, в балагане вас показывать, большую деньгу можно зашибить…
Он, хихикая, гримасничая, оглядывался на ближайших соседей, тыкал их под ребра локтями, приглашая повеселиться от всей души, но те мрачно отстранялись. Не походило, чтобы этот недомерок с крысиной мордочкой пользовался тут авторитетом – или хотя бы признанием в качестве юмориста. Один из сидевших поблизости, мельком глянув на Сварога, все с той же унылой пришибленностью буркнул:
– Талар это, Талар. Легче стало?
Сварог промолчал, хотя ответить следовало утвердительно – ему и в самом деле стало гораздо легче. Просто несказанно легко. По-прежнему Талар. Никуда его на сей раз не зашвырнуло, остался на Таларе. И это определенно не камера смертников. Перемелется. Но что-то же такое неприятное с ним произошло?
– Какое сегодня число? – спросил он, ни на кого не глядя.
Тот, что сказал про Талар, плюнул и не ответил. По первым впечатлениям Сварога, незнакомец чрезвычайно походил на неотесанного фригольдера, из-за упадка хозяйства пустившегося поискать счастья в городе. Руки больно уж крестьянские. Крысеныш – тот явно из портовых белоручек, мелкота приблатненная…
Уставясь уже на него, Сварог повторил громче, подпустив в голос жесткости:
– Число сегодня какое, спрашиваю?
Этот тон, кажется, подействовал: весельчак ответил все так же развязно, но немного почтительнее:
– Число у нас, надо полагать, такое же, как у вас… Седьмое Фиона, я так прикидываю.
Хорошенькие дела, подумал Сварог. В подвал я ворвался пятого Фиона, а сегодня… Сутки с лишним провалялся, выходит?
– А когда мы из Фиарнолла отплыли? – спросил он наудачу.
– Шестого, утречком. Охотно верю, сударь, что у вас были другие планы касаемо даты отбытия, но наш капитан, чтоб ему сдохнуть еще сосунком, забыл с вами посоветоваться… Еще вопросы будут? Вы уж их все кучей вываливайте, а то тоска заедает смотреть, как вы их по одному вымучиваете…
Вопросов у Сварога было множество, но задавать он не стал ни одного – потому что ответы наверняка сопровождались бы кучей издевок и подковырок, выслушивать кои не было никакой охоты. Кое-что уже известно: если из Фиарнолла и шестого как ни в чем не бывало отплывали корабли, значит, взрыв был не ядерным, и Фиарнолл, слава богу, целехонек. Обычная взрывчатка, только в неимоверном количестве. Но каковы морячки – недооценил их Сварог, ох, недооценил. Камикадзе хреновы. Как он стоял, тот хмырь у рубильника, – по струночке, с непроницаемым лицом… Значит, вот так у них заведено – в случае опасности взрываться всем скопом без малейших колебаний… Ну предположим, не все могли быть в курсе… И все равно, хорошая выучка. Как он стоял, сукин кот… Уважать начинаешь. Правильно я все-таки поступил, что не взял с собой туда ни Мару, ни Гаржака, как ни набивались – им бы там пришел конец, никаких сомнений…
Он потрогал голову – там еще держалась здоровенная шишка, но не похоже, что задета кость. Ерунда, заживет как на собаке…
– Скучаете, красавчик?
Сварог поднял голову. Рядом с ним устраивался странноватый молодой человек – весь какой-то вихлючий, жеманный, он то и дело глупо улыбался, непонятно жестикулировал пальцами, кидал на Сварога туманные взгляды. На всякий случай Сварог чуточку отодвинулся, но странный незнакомец придвинулся следом, улыбаясь и жеманничая, положил ему руку на колено, защебетал:
– А давайте мы с вами подружимся! У меня здесь совсем нет друзей, представляете? Такая скука, просто невыносимо. Если нас будет двое, жить станет гораздо веселее. Давайте дружить, красавчик, правда…
Он уже откровенно гладил Сварога по колену. Сосед-весельчак вылупился на них с таким видом, словно сгорал от нетерпения узнать, чем все кончится – что-то, ему, несомненно, хорошо известное. Приглядевшись, Сварог усмотрел на щуплой груди нахала странную татуировку: довольно искусно изображенную синей тушью скамейку.
И моментально сообразил, что к чему. Когда много общаешься с тайной полицией, узнаешь массу интересных вещей. Ну да, конечно. Интагар как-то, чтобы его развлечь, приволок толстенные альбомы с рисунками и прочел обстоятельную лекцию. Тюремный педрила, на воровском арго, – «скамейка». Стоп-стоп-стоп… А что, если те непонятные беседы, что он только что слышал, как раз и были каторжанским жаргоном, или, как выражаются сами тюремные сидельцы, «тарабарской грамотой»?
Не колеблясь, он отодвинулся, пихнул жеманного ногой в грудь и рявкнул:
– Брысь отсюда, тварь, хребет перешибу!
Юноша живенько подскочил и без протестов убрался в дальний конец помещения. Сварог облегченно устроился в прежней позе, но тут же насторожился: к нему, небрежно переступая через лежащих, а кое-кого бесцеремонно убирая с дороги пинками, направлялись двое субъектов уже иного полета: довольно крепкие, отнюдь не изможденные, разукрашенные татуировками так, что экипаж капитана Зо мог бы умереть от зависти. Кое-какие из них Сварог помнил по тем же альбомам. Судя по ним, рыбешка была отнюдь не мелкая, весьма даже зубастая. Лошадиный скелет с крыльями – разбой на больших дорогах, разбитая ваза – насильно лишил невинности не просто девицу, а благородную дворянку, череп на правой руке – загубленная душа. У одного таких черепов восемь, у второго только четыре, но два из них с точкой на лбу, обозначающей кокарду – значит, обладатель наколок помог переселиться в мир иной двум полицейским, что котируется несравнимо более, нежели «простые» черепа… И куча других наколок, значения которых Сварог сейчас не помнил, но готов был поклясться, что они символизируют отнюдь не благотворительные дела.
Примечательная парочка остановилась над ним. Какое-то время они пристально разглядывали его, покачиваясь с пятки на носок, потом уселись по обе стороны. Тот, что устроился справа, вполне дружеским жестом положил Сварогу руку на плечо и задушевно сказал:
– Слушай, дяхан, башмаки у тебя на загляденье добротные, а у меня их вовсе нет… Это ж непорядок, правда? Ты вот сам в какого бога веруешь?
– В Единого Творца, – осторожно сказал Сварог.
Разбойник с большой дороги прямо-таки расплылся в улыбке:
– Вот это повезло, так повезло! Уж так свезло, что не в сказке сказать, ни в суде сбрехнуть… Раз веруешь в Единого Творца, должен уважать святого Роха, точно? А чему учил святой Рох? Поделись с ближним своим, босым и сирым… Правильно? Так что снимай башмачки, дядя, во исполнение заветов святого подвижника…
Ситуация, подумал Сварог в некоторой растерянности. Объяснил бы кто, как держаться. Стоп, это, в конце концов, не тюрьма и не каторга, и народ здесь самый разный, далеко не все по «тарабарской стежке» шлепают… Не может здесь быть тюремных правил, нутром чую…