Сварог моментально приободрился. Дело оборачивалось не самой скверной стороной, Это не военный корабль, голову можно прозакладывать. Ни один капитан военно-морского флота, о какой бы державе ни шла речь, не потерпит на борту скопище таких разбойников, одетых и вооруженных вопреки веем строгим регламентам. Точно, пираты на горротской службе… или попросту пираты, вывесившие флаг, на который не имеют никакого права. Широко распространенная привычка, как с ней ни борются законные обладатели того или иного штандарта. Правда, Сварог еще не слышал, чтобы какой-нибудь нахал осмелился самочинно вывесить за кормой хелльстадский флаг, но и это, надо полагать, не за горами…
Вразвалочку подойдя к нему и остановившись в двух шагах, верзила по имени Бунак жизнерадостно расхохотался:
– Здорово вас, дяденька, ободрала беляночка… Видок такой, что хоть в «скамейку» играй…– и прищурился испытующе.
Это было пока что не прямое оскорбление – просто-напросто незатейливая проверка на предмет того, знаком ли неизвестный с нравами и жаргоном «теневой стороны» жизни.
После нескольких дней, проведенных в обществе Бангала и его приближенных, Сварог знал иные тонкости не хуже заправского каторжанина или поседевшего на службе сыскаря.
– С полным нашим удовольствием, – сказал он, – но только ежели первым столяром со своим рубанком…
Достойный был ответ, означавший, что в «тарабарской музыке» Сварог не новичок, и вообще, где на него сядешь, там и слезешь. Судя по глазам верзилы, он эти нюансы оценил соответствующим образом, но зацокал языком:
– Извиняюсь, дяденька, обознатушки… Сами столярами, без подмоги моем ноги… А только уж, не взыщите, белуха вас и в самом деле чистехонько ободрала… Обхождение знаете, а вот росписи нет ни единой… из «тертых болтаев» будете, а?
– Вот именно, – сказал Сварог. – Купец я, уважаемый, из Пограничья. Мы в жизни всякого навидались и нахватались, чего уж там…
– Понятно. А чего тут в одиночку делаете?
– Плыл на корабле с товарами, – сказал Сварог. – Корабль был не мой, я еще на свой не заработал. Шторм. Шлюпка. Выбросило сюда. Дней десять болтался, доел все, что было, хотел за сапоги приниматься, так теперь и сапог нету…
– Ну, придумаем чего-нибудь, – сказал верзила. – Спасибо скажите, что мы вас заметили еще до того, как прошла белуха, а еще допрежь нее просквозил Морской Бегун, чтоб ему утонуть в неглубоком месте, твари бессмысленной… Не годится же бросать живую душу в столь печальном положении, вдруг вы нам да и пригодитесь, мы ребята незатейливые, плаваем себе, куда ветер несет, собираем грошик к грошику… Меня, например, зовут Бунак, я на нашей посудине палубным мастером… Растолковать?
– Не нужно, – сказал Сварог, глядя на него с некоторым уважением.
«Палубным мастером» на пиратском – пираты, никаких сомнении! – корабле именуется начальник абордажной команды. Отнюдь не самая спокойная и безопасная должность, трусам, недотепам и тугодумам на ней делать нечего…
Бунак повернулся к одному из своих, щелкнул пальцами:
– Одолжи-ка попавшему в беду свою шмотку, вы с ним вроде одного сложения… – перебросил Сварогу зеленый кафтан с потускневшими серебряными позументами. – Прикройтесь уж, а то у нас баба на борту, чтоб ее…
«Баба на борту?!» – не на шутку удивился Сварог. Вещь для вооруженного корабля неслыханная. Бывают, конечно, пленницы, захваченные выкупа ради или более легкомысленных целей, но отчего же физиономия у палубного мастера на миг стала такой, словно он одним махом разжевал ядреный лимон? Положительно, что-то за этим крылось…
– Ага, вот именно, – грустно сказал Бунак, заметив его удивление. – Получилось так… А кафтанчик-то на вас и впрямь хорошо сидит, даже по шву нигде не треснул… Совсем другой облик внешнего вида. Разрешите поинтересоваться вашим честным имечком?
Решив не напрягать мозги, Сварог преспокойно бухнул:
– Робинзон Пузо.
– Имена у вас, в Пограничье…– хмыкнул Бунак совершенно спокойно, как и подобает человеку, не знакомому с литературной сокровищницей планеты Земля. – Ну да мы ж их не сами выбираем, родители подсуропливают, иногда вовсе даже не подумавши… Пузо – это, стало быть, не прозвище, а фамилие такое?
– Ага, – сказал Сварог. – Прапрапрадедушка мой, по семейным легендам, славился необъятным чревом, вот незаметно у его потомков это в фамилию и превратилось, так во все бумаги и внесена…
– Ну, что делать. Бывают примерчики и похуже… Садитесь, дражайший Робинзон, пожалуйте в гости, мы ребята незлобивые, а помогать человеку в вашем положении – дело святое… Эгей, навались!
Гребцы приналегли на весла, и шлюпка понеслась к кораблю, на котором начинали распускать паруса. Стоя рядом с Бунаком на носу, Сварог напряженно ждал, когда покажется название – как будто это что-то решало в его положении и хоть что-то могло изменить…
«Клякса», подхваченная ветерком, развевалась во всей красе. Это зрелище не прибавило Сварогу хорошего настроения. Этому флагу он с превеликим удовольствием отыскал бы иное, более непотребное применение, нежели гордо развеваться на свежем ветерке. Шлюпка обогнула корабль с правого борта…
Побуждаемый здоровой подозрительностью, он произнес заклинание, чтобы знать, с чем имеет дело – мало ли какие сюрпризы возможны, мало ли какие морские гнусности могут появиться не только ночью или в рассветных сумерках, но и белым днем…
Корабль остался прежним, это был не мираж, не видение, не иллюзия, созданная легендарной Серой Каракатицей, еще одним крайне отрицательным персонажем фольклора, якобы создававшей детальнейшие образы кораблей с моряками на борту, а потом лопавшей неосторожных жертв кораблекрушения, усевшихся ей на спину в твердой убежденности, что пребывают на борту спасшего их судна…
Корабль был самым обычным – а вот остальное… Действительность превосходила худшие ожидания. Вокруг трехмачтового парусника с двумя пушечными палубами высоко поднимался черный ореол. Самые разнообразные формы и очертания – словно полосы черного полярного сияния переливаются всеми оттенками вокруг верхушек мачт, словно исполинские, причудливые, черные снежинки висят, касаясь нок-реев, словно фестончатые, замысловатые карнавальные гирлянды протянулись меж мачтами (только все они чернее ночи), а палуба укутана облаком серой мглы… Сварог видывал нечто подобное – но не в таких масштабах. Зла и черной магии было хоть отбавляй, хоть ковшом черпай, корабль им прямо-таки пропитан. Его спутники, сидевшие в шлюпке, правда, оказались самыми обычными людьми, никакого отношения не имевшими к мраку. Но сам корабль… Куда это его занесло?
Он торопливо напялил панцирь, это но уже умел. Теперь любой, кому вздумалось бы его прощупать посредством методов, не имеющих никакого отношения к обычным пяти человеческим чувствам, видел бы перед собой среднего жителя Талара, ничем особенным не отличавшегося, никакими магическими способностями не владевшего, недалеким и говорившим чистую правду без малейшей примеси лжи.