– Да не было здесь никаких битв. Мальрок как без головы остался, так и все – пропало войско перерожденных. Шли солдаты от замка к замку и жгли все и всех. Сопротивление было, но слабое – разобщенно темные дрались и лениво, да и не было среди них серьезных противников: такие у брода остались после встречи с вами. Легко их толпой давили, потерь сильных не неся. Пехоты демов тоже не встречали, а уж она-то могла потрепать всерьез. Так что не было войны серьезной – от поноса кровавого больше слегло, чем от ран.
– Значит, раны все же были?
– А как же без них! Перерожденные – это вам не цыплята: даже с одним справиться непросто, а когда их куча за стенами, то… Хоть и не было серьезного сопротивления, но совсем без драк не обходилось – частенько убивали солдат. Только раны они в бою получали, а про то, что кого-то, поймав, казнили так безобразно, не слышал я ничего. Жаль, в крепости закон сухой – по пьяни обязательно проболтались бы. Не может солдат тайну хранить во хмелю.
Завидев, что один из латников явно хочет что-то сказать, сержант его подбодрил:
– Мирул, не стесняйся: говори, что хотел. Слышал про кресты такие или что-нибудь похожее?
– Про кресты не слышал, но про то, что без боев солдаты гибли, слышал не раз. И еще: один стрелок, подвыпив, проболтался, что иногда тела без правильного погребения оставлять приходилось, от страха какого-то. Но почему так делали и что за страх – не признался. Замолчал он сразу – не пытать же его огнем! Говорят, когда все Межгорье выжгли, часть темных укрылась в лесах и пещерах. Они оттуда ночью выходили и убивали солдат поодиночке и группами малыми. В серьезные бои не ввязывались – исподтишка все делали. Странные темные – никогда они так не поступали. Их выследить пытались и даже, говорят, загнали на гору плоскую, где от солнца укрытия не было. Но, когда в полдень воины пошли наверх, чтобы добить обессиленных нечистых, оттуда полетели камни и стрелы. Очень непростые эти перерожденные, раз свет солнечный их не ослабил. Так и ушли твари в разгар дня.
– Что-то я про историю с окруженными темными тоже слышал… – нахмурился Дирбз. – Рыжая Смерть?
– Она самая, – кивнул солдат. – Говорят, что заправляла у них обращенная девка с волосами цвета меди начищенной. И не брали ее ни стрелы, ни дротики, и знала она там каждую тропку, и волки лесные ей вместо коней служили. Бесполезно гнаться за ней было – всегда в ловушку заведет.
– Я слышал, что убили ее в итоге.
– Так говорят. А другие говорят, что не убили. Засыпали вход в пещеру, где она укрылась, но внутрь никто не заходил. А я так думаю, что обращенной нетрудно выбраться из любого завала. Как по-вашему?
Сержант хмыкнул:
– Байки это солдатские – в них половина вранье, а половина неправда. Поди пойми, что там случилось на самом деле. Про то хорошо бы с офицерами поговорить, да где ж их найти теперь… Но только думаю я, что про такой крест никто не мог забыть – разговоры бы пошли. А не слышали мы таких разговоров. Или, наверное, не во всех отрядах про такое знали – на Шнире ведь мало кто задерживался. Обычно после переправы они сразу к границе заворачивали, так что со многими не удалось пообщаться. Сэр страж, не знаем мы, кто такое придумал и зачем. Да только думаю я, что лучше остальным вообще не знать, что страх такой невдалеке от лагеря нашли. Люди и без того обеспокоены сейчас, так зачем добавлять…
– Да, помалкивайте. Все помалкивайте. Кресты эти – срубить, тела – на куски. Сжигать не будем – раз до них целых темные не добрались, то изрубленными тем более не соблазнятся. Стоп! Не торопитесь! Люк, посмотри следы сперва.
– Так времени много прошло, – скептически произнес сержант.
– Ничего, пусть посмотрит. Хуже от этого не будет.
Люк молча изучил все тела, затем кресты, и землю во все стороны носом по три раза перерыл. И копыта лошадей латников зачем-то при этом осмотрел. Постояв в раздумье, спустился к дороге, тянувшейся в полутора сотнях метров от крестов, – у подножия пригорка, на вершине которого некто неизвестный и зловещий расставил страшные украшения.
Вернувшись, начал докладывать:
– Они, наверное, были на лошадях, но не уверен – времени много прошло: затоптано на совесть, да и ливень только что прошел сильный. Десять или пятнадцать человек их было – не определить точнее. Пришли по той дороге и волокли за собой эти кресты. Волокли с востока, а откуда именно – знать не могу, надо искать дальше. Хотя, думаю, у первой же рощи найдем пеньки – не было им резону издали такую тяжесть тащить. Хоть солдат потом прошло немало, но борозды все равно заметны – даже тележные колеса не затерли их.
– Солдаты ходили? – изумился Дирбз. – А почему же они тогда своих не сняли?
Люк пожал плечами:
– Я говорю, что видел, а почему так, знать не могу. Скажу только, что на телах этих висело что-то у каждого на груди. Вроде таблички. Когда вороны им головы расклевывали, еще по-свежему, кровь и сукровица брызгала на одежду, но можно увидеть, что в одном месте у каждого тряпье почти чистое осталось. Потом кто-то эти таблички забрал. Не знаю кто – может, солдаты и забрали. И еще – крестов всего было пять, но только кто-то свалил два и стащил вниз. Они там до сих пор валяются в кустах, у дороги. И тела на них висят. Остатки тел. Изрубили их сильно. Судя по одежде, тоже солдаты.
– А остальные тела почему не изрубили? – не сдавался сержант.
– Откуда мне знать? И еще интересное – там, похоже, стычка какая-то была. Ветки изломаны, одна подрублена, следы от рук остались – будто раненый ползал. Но давно это было – плохо эти следы различаются, и не понять ничего толком.
– Про таблички ты верно заметил. Похожи на те, что повешенным цепляют палачи.
– Я про такое тоже подумал.
– Глупость какая-то: ни один палач не оставит в этих краях труп целым. На куски и в огонь – хотя леса здесь нет, но дров в округе хватает: хотя бы те кусты порубить можно.
– Вы все время повторяете одно и то же, – заметил я.
– Да, – признал сержант. – Сэр страж, загадка здесь какая-то, оттого и идут мысли по кругу. Не знаем мы, кто и зачем такое мог сотворить. Это плохо – непонятное почти всегда плохо. Оно, может, и не так уж и плохо, но пугает. Помалкивать надо, и народ поодиночке никуда не отпускать – только группами. Я даже думаю, что меньше десятка в разведку посылать пока что не стоит – раз с пятеркой простых солдат справились так страшно, то с десятком наших в десять раз труднее будет справиться. Мои ребята не коронные – каждый троих обычных ратников стоит.
– Ладно… валите кресты. Надо побыстрее заканчивать и назад уходить – может, остальные группы еще чего интересного нашли.
На обратном пути представил, как тысячный отряд королевской армии, уходя из Межгорья, проходит мимо пригорка. Воины шагают молча, не поднимая голов, чтобы не увидеть пять крестов с распятыми телами. Над мертвецами жужжат упитанные мухи и хлопают крыльями вороны, но никто не спешит устроить им правильное погребение. Или все же спешит? Снимает таблички, валит два креста, оставляет три и возвращается вниз, чтобы выбраться из этой проклятой долины и никогда не вспоминать о многом из того, что здесь увидел. И потом даже в разговоре с коллегами-солдатами следить за языком.