Затем Люк обнаружил могилу. Неведомый противник, сделав привал, похоронил кого-то в кустах, причем сделал это с соблюдением серьезных мер маскировки: ни земли раскиданной, ни веток поломанных – лишь длинный холмик, прикрытый предварительно срезанным дерном. И единственный демаскирующий элемент – все тот же крест прямой, сделанный из пары палок, скрепленных полоской лыка. Впрочем, Люк бы нашел захоронение и без этого ориентира.
Земля была рыхлой, и воины легко раскопали могилу без лопат. В ней оказался не один из латников, как я подозревал, а незнакомый мужчина в изношенном зеленом камзоле и рваных штанах из серой шерсти. Борода неухоженная, небрежно обрезанная, на голове колтун сальных волос. На левом боку одежда почернела от запекшейся крови – там обнаружилась рана от меча. Но погиб он не от нее – кто-то перерезал ему горло, а потом (надеюсь, потом) на лбу вырезал короткое слово.
Увы, стыдно признать, но я до сих пор практически не умел читать. Ну некогда мне было заниматься образованием, да и нельзя устраивать таких уроков в открытую – скрытно приходилось постигать тайны местной письменности. Всех моих познаний хватало лишь на одно – понимал, как правильно держать книгу: даже неполного знакомства с алфавитом хватало, чтобы не смотреть на текст вверх тормашками. Но сейчас этого было недостаточно…
К счастью, выручил Мирул – солдат оказался грамотным и громко просветил своих бойцов:
– «Бери». У него на лбу вырезано «Бери». Зачем так сделали? И кто это вообще такой?
– Рана, что у него на боку, похоже, от пехотного меча, – отозвался Люк. – Наверное, это тот самый, кого у ручья ваш латник подрезал. Раненого тащили за собой, пока не ослаб, а потом добили и закопали. Зачем на лбу вырезали такое, не знаю. Сэр страж, это темный был? А почему тогда ослабел от раны обычной? На них ведь все быстро затягивается.
Опять увы: я не умел отличать труп темного от трупа обычного человека. Ну что взять со стража-самозванца?! И Зеленый, зараза, хранит презрительное молчание – хоть бы шикнул разочек для приличия.
И опять выручил Мирул. Ожидающе уставившись на меня, он спросил:
– Можно я?
Ничего не понимая, кивнул, разрешая. Воин, достав из-за голенища широкий нож, распорол одежду на груди трупа, столь же уверенно вскрыл грудную клетку, с треском задрал пласт ребер, поковырялся в уродливом разрезе, покачал головой:
– Или это простой человек, или я чего-то не понимаю. Сэр страж, сами взгляните.
Стараясь не заблевать окрестности, подошел, склонился над трупом. Потроха как потроха – мокрые и противные. И попахивает от них плохо, несмотря на свежесть тела. Распрямился, кивнул, стараясь, чтобы голос был абсолютно уверенным, подтвердил выводы Мирула:
– Это человек.
Интересно – а как солдат это понял? Ох и невежа ты, Дан, и самое неприятное – скрывать невежество приходится…
– Это один из тех, кто напал на латников, – задумчиво произнес Люк. – Выходит, они все же люди?
На этот раз выручил горбун:
– Парень, человек – это не всегда хорошо. Демы вон тоже люди. Надо бы его рассмотреть – у демов всегда татуировки есть вроде бы.
– Не всегда, – возразил Мирул. – Те демы, которых шпионить к нам засылают, без татуировок обычно. Говорят, татуировки только у всех пиратов демовских есть, а остальные ими не отмечены или отмечены редко. До моря отсюда не близко – вряд ли это пираты.
– Тогда кто?
– А почему я должен знать – мое дело сэра стража голодным не оставлять и за лошадью его следить, – устранился от темы Тук.
– Раз это люди, то им убежища не требуются – весь день могли идти, – вздохнул Мирул. – Плохо, сэр страж: если здесь демы завелись, то совсем плохо получается…
– Догоним – узнаем, кто это, – заметил я. – Раз они простые люди, то мы должны с ними справиться. Судя по этому трупу, они даже доспехов не носят.
– Доспехи и забрать могли, – предположил латник. – Оружия ведь не оставили. Да и у наших оружие с доспехами забрали – лишь седла побросали, упряжь да плащ окровавленный. Но даже в доспехах не страшно – справимся. Лишь бы они к подмоге сильной нас не привели – осторожнее догонять надо.
* * *
После полудня мы вынуждены были свернуть с дороги – вслед за вражеским отрядом. Тех зачем-то понесло на юго-восток, а нам деваться некуда было – пошли вслед за ними.
После того ручья, где напали на наших разведчиков, местность, кстати, разительно изменилась. Если раньше растительность была по-северному уныла и по-горному скудна, то теперь мы чуть ли не в тропиках оказались. Высоченные лиственные и хвойные деревья, разноголосый щебет птиц, яркие бабочки иной раз в две ладони размахом крыльев, и даже какие-то лианоподобные растения, оплетающие стволы лесных великанов. Хоть ситуация и не располагала к анализу чудес местного микроклимата, резкая зональность удивляла и наводила на мысли, что здесь можно расположиться с большим комфортом, чем у горловины.
Если нам это позволят…
Несмотря на зеленое буйство, глаз не радовался. Угрюмо как-то здесь – даже бабочки кажутся пылью присыпанными. Или от нервного напряжения глаза все рисуют в серых тонах, или низкая облачность так действует. Или это особенность Межгорья…
Долго двигались по мрачному лесу. Несмотря на сумрак, ехали будто по хорошей дороге – между деревьями почти не росли кустарники, а травы и вовсе не было, если не считать редких кустиков папоротника. Но затем начался подъем, и вскоре мы выбрались на открытое место, поросшее сплошной массой какой-то древовидной колючки. К счастью, наши враги ориентировались здесь неплохо – ушли по удобной и широкой тропе. Ну и мы вслед за ними направились.
Без сюрпризов не обошлось, но благодаря наблюдательности Люка трагедии не произошло.
Внезапно остановившись, он опять спешился и, что-то осмотрев, подозвал меня:
– Сэр страж, взгляните. Только ни к чему не прикасайтесь.
Сперва я ничего не понял, но затем, разглядев тонкую бечевку, натянутую на высоте груди, начал подозревать нехорошее. Люк подтвердил мои слова, показав на замаскированную в кустах толстую изогнутую ветвь, на манер расчески обвязанную острыми колышками.
– Сэр страж, если за веревочку потянуть, то стопор освободится, и эта палка распрямится поперек тропы. Тот, кто здесь при этом окажется, получит в грудь кол, а то и пару. У нас такие ловушки на дичь ставят, но охотники знаки особые вокруг вешают, чтобы человек не напоролся. Здесь, похоже, не на дичь, а как раз на человека поставлено – даже обмазали кончики чем-то липким и вонючим, чтобы рана воспалилась. И поставлено недавно совсем – всего час назад некоторые колышки еще живыми ветками были.
Ничего не ответив, я отошел на несколько шагов, поднял увесистый плоский камень, размахнулся, швырнул. Бечевка с хлопком улетела в кусты вместе с освобожденным стопором, согнутая жердь с гулом вынеслась из ветвей, в конце траектории по инерции выгнулась, завибрировала, размахивая колышками, будто длинными когтями на костлявой лапе.