– До зимы ходили через горловину? Ну вы и смелые… – Дирбз уважительно покачал головой. – Мы там в такой переплет угодили, что еле живыми выбрались. А уж добра сколько потеряли…
– Вы – чужие, и вас горы наказали. А нас они не трогают. Хотя зимой там оказалось слишком опасно даже для нас. Холодно очень. Но хуже всего, что солдатам в эту пору хорошо, когда все замерзает, – можно не бояться непогоды. Нас мало, чтобы в открытую с ними драться, вот и ушли на восток. И без ортарцев нелегко было: с одной стороны они, с другой – Тьма. Мы до холодов встречали тех, кто продолжал покидать Межгорье, и рассказывали про то, что их дальше ждет. Нам не верили, но некоторые проявляли осторожность – пускали вперед разведчиков, дожидаясь их с вестями. Не дождавшись, уходили назад – умирать никому не хотелось. Нас становилось все больше и больше; к нам присоединились даже некоторые из уцелевших местных баронов – зиму мы провели в их замках. Много сил уходило на то, чтобы добывать себе пищу, – ведь урожай сгнил на полях, а скот перерезали перерожденные. Это была очень трудная зима. К весне не осталось ни крошки: забили весь уцелевший скот, укрытый от перерожденных на укромных горных лугах; подчистую вымели все кладовые в замках. Охотились на ворон; рискуя жизнью и душой, пробирались к берегам озер и закидывали сети в ледяную воду; варили баланду из разного гнилья и молодых виноградных побегов. Этого не хватало. Зимой в Межгорье не осталось маленьких детей. Их и без того немного уцелело, а голод добил выживших. Доходило до страшного: люди ели людей. И так было во многих местах. Люди озверели. Еды нет, своего крова нет, надежды тоже нет. И вот тогда началось самое страшное.
– Даже страшнее людоедства? – охнул Тук.
– Да, страшнее. Сперва я этого не поняла, да и никто не понял. Дико все это было. Хотя даже вначале было много разговоров, что бог нас оставил из-за грехов наших. Вспоминали, как не пускали в долину чужих священников, вспоминали, как церковь грозилась объявить нас еретиками за это. Вот и решили некоторые, что бог отрекся от нас. Дальше больше – нашлись такие, кто начал говорить, что раз бог не с нами, то мы теперь под Тьмой. Она теперь наш бог. Не все, конечно, так считали, но находились паршивые языки… Многие ведь были озлоблены, истерики устраивали от страха или ни во что больше не ставили веру – готовы были на все пойти, лишь бы уцелеть. Мы слишком увлеклись выживанием, и у многих не осталось других мыслей: их уши теперь были готовы принять любую ложь, лишь бы она сулила спасение. Были и такие, кто просто устал. Смертельно устал… Они потеряли все – им не хотелось больше жить. Поначалу отверженных лжепророков не слушали, но к концу зимы все изменилось – люди теряли последние крохи надежды, вконец отчаялись. А эти давали им хоть что-то. В начале весны к замку, где мы укрывались, пришли перерожденные. Стены были высокие, защитников хватало, а темных было только семеро. Они разъезжали по округе и громко смеялись. А потом мы увидели группу людей. Подняв над головой кресты демов, они шли к воротам. У них было оружие, но они не защищались – улыбаясь, распахивали одежду, подставляя грудь под удары мечей и топоров. Они радовались. Они пришли отдать себя Тьме, и Тьма согласилась принять подарок. Это было страшнее всего… Некоторых из них мы знали – раньше они были совсем не такими: отчаянно за жизнь цеплялись. А теперь… Ночью все убитые поднялись… обрели желанную новую «жизнь». Не о такой, наверное, мечтали… А перерожденные ушли, оставив мертвецов под стенами – нас сторожить. Мы выждали два дня, потом вышли и порубили их всех. Альрика при этом сильно ударили, сломали ребра. Он выжил, но потом долго страдал. И что-то с ним стало не так. Он сильно изменился еще летом, как и все мы, так что я поначалу не придавала этому значения. Но сейчас все стало гораздо хуже. Он начал говорить такие же богомерзкие слова. У нас с ним был долгий разговор. Последний нормальный разговор… Я доказывала ему, что надо драться до последнего, что межгорцев не первый раз хотят истребить, и всегда победа оставалась за нами. Нельзя сдаваться – иначе действительно проиграем. Но он твердил свое: бог больше не с нами, и мы не проживем долго, потому что смерть теперь рядом. Раз так, то надо добровольно стать частью этой смерти, а не сопротивляться неизбежному. Нам никто не поможет, а самим с Тьмой не справиться – слишком она сильна. Лучше уж стать демом, или даже… чем сгнить от голода и болезней на радость ортарцам. Единственное, чего я смогла добиться, – он согласился, что надо попробовать связаться с орденом стражей. Вряд ли они теперь смогут нам помочь, но попытаться стоит. Добраться до юга по морю очень трудно – у берегов и в проливах караулят галеры демов. Но если пойти напрямик, то шанс их встретить невелик. Правда, в таком случае невозможно пополнять запасы воды, да и от штормов не спрячешься в открытом море. Но риск оправдан: в самом начале весны ветры там часто дуют с севера, и струг сможет идти под парусом быстро; а сильные штормы часто бывают лишь осенью и в первой половине зимы. Так что при небольшом везении добраться можно. Мы собрали команду, добрались до побережья и проводили их в путь. Мне очень хотелось отправиться с ними: пусть на юге в сто раз опаснее, пусть плавание рискованное и трудное, но лишь бы покинуть проклятое всеми Межгорье. Но я не могла оставить людей, которые мне верили. Так уж получилось, что после того побега от палачей я стала пользоваться большим уважением. Мне подчинялись, моих приказов ждали, в моей удачливости не сомневались. Хотя у нас поначалу не было рыцарей, наш отряд был самым опасным в Межгорье – мы и ортарцев частенько больно щипали, и темным разные гадости делали. Остальные лишь на словах храбры – сидели, как трусливые мышки в норках, и друг дружку поедали, лишь бы наружу лишний раз не показываться.
– Сэр страж, так вас, получается, направили в наши края после того, как орден получил послание от Альры? – «догадался» Дирбз.
– Конечно! Как же иначе! – вскинулась Альра. – Струг назад не вернулся, но мы продолжали надеяться. И не зря надеялись, раз вы теперь с нами.
Разубеждать девушку не хотелось, к тому же вся моя история покрыта туманом, и я понятия не имею, чем занималось это тело до того дня, когда его, беспамятного, выбросили за борт, на радость оператору номер одиннадцать. Если уж мыслить логически, то вряд ли оно принадлежало стражу: демы такой знатной добычи в море швырять не станут. Хотя добыча могла быть предварительно обработана: ожоги странные не забылись, как и следы инъекций, или что-то на них похожее. С другой стороны, если вспомнить тот милый островок… Кто знает, что там происходит темными ночами? Мне одного медведя-зомби более чем достаточно оказалось – по морю пешком удирал потом оттуда.
И вообще – слишком мало у меня информации, чтобы выстраивать логические цепочки. Зато есть один неоспоримый факт: абсолютно все уверены, что я настоящий страж.
Не удивлюсь, что она права в своих предположениях. Я ведь явился в этот мир возле побережья – юго-западнее Межгорья. Возможно, корабль стражей по пути попал в неприятности, а может, бывший хозяин тела в одиночку добирался до вольнолюбивой провинции Ортара и не добрался.
Есть еще более экстравагантное предположение: я действительно страж Дан. Попал сюда несколько лет назад, устроился, сделал карьеру в ордене. Затем, выполняя очередной приказ магистра, попал в плен к демам. После пыток и загадочной обработки потерял память, забыв все, что со мной случилось в этом мире. Придя в себя, решил, что «прилетел» с Земли только что.