— Что смотришь? Может, все же добьешь?.. — безжизненно произнес Люц.
Макс окаменел. Он, конечно, желал этому человеку плохого и сознательно отправил в пасть хищнику, но смотреть на дело своих рук было противно. Еще две недели назад он был чуть ли не маменькиным сынком и домашним мальчиком, а теперь превратился в безжалостного убийцу. Молодой разум гибок, но слишком все быстро с ним произошло, и очень не хочется становиться похожим на эту тварь.
Истекающий кровью Люц уже не мог понять истинной причины молчания и столбняка Макса.
— Что? Доволен? Добился своего? Хочешь сладостный миг подольше растянуть? И чем ты тогда от меня отличаешься? Ты такой же точно — просто притворяешься другим… боишься открыться. А сейчас можно этого не скрывать… никто нас не видит… Я вот не испугался — и не жалею… — Криво усмехнувшись, Люц, уставившись в небо, еле слышно продолжил: — Не так уж и плохо — истечь кровью. Но хотелось бы не затягивать. Давай я куплю себе быструю смерть?
— Как? — смог выдавить из себя Макс.
Не спуская взгляда с небес, Люц произнес:
— Если идти на запад от дальнего буя, чуть забирая к югу, то за сутки или двое можно дойти до трех островов. Размер у них приличный, и вода там есть, правда, солоноватая немного. На них никто не живет, и возле самого южного тоже буй плавает. Глубины около двадцати метров, и на дне лежит корабль. Мачта немного выглядывает над поверхностью. Яхта или, может, сейнер рыболовный. Я не знаю — не видел. Если ты сможешь его поднять, он будет твой.
— Откуда там корабль? — недоуменно уточнил Макс.
— Откуда и все… Может, светляк на него попал, или в порту все случилось. Я не знаю. И про него никто, кроме тебя, знать не будет. Ребят, которые его нашли, я убил. Они никому уже не расскажут. Ты — единственный. Легко найдешь — расселина там тоже есть. С севера на юг тянется. Я думаю, что это ваша продолжается — они длинные очень бывают.
Глаза Люца начали тускнеть, он смотрел в небо, но вряд ли уже понимал, что видит. Макс было подумал, что все кончено, но этот сильный человек будто специально сопротивлялся смерти, дожидаясь, когда его убийца честно расплатится за информацию. Губы шелохнулись, голосом на грани слышимости Люц с какой-то мечтательной интонацией произнес:
— Иногда… ветер успокаивается… Редко… И тогда в небе можно увидеть миражи… Я видел город… на берегу большого залива… среди зеленых холмов… Было плохо видно, но город этот чужой… Там еще были серебряные купола… Не наш город… Я хотел поднять корабль и найти его… Если там живут те, кто сделал с нами это, я бы их убил… Найди этот город… сделай это за меня… сделай… Я не смог… не успел… Я не просил их делать так… нельзя было со мной так поступать… без спроса… Я даже не видел того светляка… В левом кармане возьми… Если поймешь, что это и для чего, то станешь сильным… Еще сильнее, чем сейчас… Я бы стал богом, но ты не сможешь… Ну хоть так… Разгадай… Думай… Подсказку дам одну — сигнал «SOS» используй… или просто коротко… И сделай… обязательно сделай… Найди их… А теперь давай — я все рассказал… Теперь твоя очередь… Все…
Макс поднял руку, потянул спусковой крючок.
Он возвращался на остров не по своим следам — вновь идти по мелководью, заросшему коварными кораллами, не хотелось. Он торопился — со стороны поселка время от времени доносились выстрелы. Там все еще продолжается бой, или, что вероятнее, добивание последних готов. Плохо, что он оказался далеко от места событий, но товарищи не будут ставить это в вину — Люц слишком важная добыча, чтобы отпускать.
Неподалеку отрывисто треснул карабин. Затем еще трижды, и после длинной паузы еще раз.
Поначалу Макс обрадовался — Олег, пропавший непонятно куда, объявился. Затем напрягся — слишком бойко он стреляет, не жалея патронов. Попал в переделку?
Бросился в сторону канонады и уже через пару сотен метров заметил товарища. Присев на колено в тени кокосовой пальмы, он целился куда-то в сторону расселины. При виде Макса резво развернулся, наводя на него карабин, затем выругался:
— Блин! Чуть тебя не прибил! Вот на фига так резко выскакивать?!
— Ты что здесь делаешь?
— Да вы все свихнулись — бегаете по поселку, глаза выпучив, забыв про все на свете. Готы, которые выскочили за баррикаду, к кораблю побежали. Я не успел всех успокоить. Пристрелка все равно нужна — влево заметно косит на приличных дистанциях. Двоих уже здесь снял, но одного не до смерти — в ногу попал. Вон за тем рифом он спрятался. Пойдем добьем? У него лук — с двух сторон надо зажать, а то стрелу получить неохота. А ты чего весь в крови? Чем-то ранили?
— Снаряд попал…
Макс развернулся, зашагал в указанном направлении. На ходу перезаряжая оружие, Олег не прекращал сыпать вопросами:
— А ты почему здесь? Тоже за этими гнался?
— Нет. За Люцем.
— О! И как он?
— Больше никуда не убежит.
— Туда собаке и дорога. Хорошо, что догнал: проблем наделать мог.
— Да. Хорошо.
— Ты справа обходи, а я слева. Он на две стороны отстреливаться не сможет — главное, не высовываться резко.
Предосторожности оказались излишними — гот был мертв. Забравшись на плоский скальный выступ, он разлегся в луже крови.
Хмыкнув, Олег ткнул его стволом карабина, пригляделся, удивленно произнес:
— Странно — я ему всего лишь в ногу попал, а он помер.
— Бедро ты ему пробил. Похоже, артерию задело. Он почти сразу кровью истек. Вон как мышцу разнесло.
— А я, дурак, караулил его! Ловкий, гад: мало того что через баррикаду перелез, так еще и лука со стрелами не бросил. Ну что, Макс, пошли в поселок?
— Нет. Ты подежурь пока здесь, на скалах. Вдруг в кустах еще прячутся. На корабле охраны не осталось — даже если одиночка доберется, то захватит.
— В одиночку не уведет.
— Зато поджечь может.
— Ладно. Ты прав. Постою тут. Но ты там про меня не забудь. Народ пришли, чтобы корабль ближе к нам перетащили. Если вон в ту протоку его завести, можно до самого берега дотянуть.
* * *
На подходе к поселку Макс едва не пристрелил собаку. Псина выскочила из кустов, виляя хвостом с таким неистовым усердием, что было непонятно — почему он при этом не отвалился. Она скулила и повизгивала, жалуясь на невзгоды и одновременно демонстрируя высочайший уровень радости от встречи с таким замечательным человеком. Не понимала, что едва избежала смерти: от неожиданности тот сразу вскинул револьвер.
Кличек всех поселковых собак Макс не помнил и поэтому обратился к собаке неопределенно:
— Барбос, жив? Я думал, вас всех готы поубивали. Ну пошли за мной — напоить тебя надо.
Радостно взвизгнув, собака начала описывать круги, нетерпеливо косясь в сторону баррикады: идти в одиночестве она побаивалась, хотя звериное чутье подсказывало, что власть поменялась. В противном случае не рискнула бы выбраться к человеку.