Прапорщик направился к дому, особо не заморачиваясь с выбором маршрута: прямиком через россыпь шлакоблоков. Тоха, переступая через обломки бани, едва поспевал за ним. Юлька плелась последней, на ходу ухитряясь чуть ли не на триста шестьдесят градусов вращаться, направляя свой автомат на каждую подозрительную щелочку.
Онищенко, остановившись перед вышибленной дверью, висящей на одной петле, спокойно в нее постучал и вопросил:
– Есть кто дома?
Ответом ему была тишина. Но он не сдавался – уверенно направился внутрь.
Внутри было немногим лучше, чем снаружи, – такой же разгром, разве что трупы не валялись. Мебель топорщилась щепой вокруг пулевых и осколочных пробоин, стены тоже изрешечены, под ногами хрустели осколки стекла и посуды, телевизор чернел разбитым кинескопом.
Онищенко, пройдясь по дому, подытожил:
– Егорыча нет. И Натальи Викторовны тоже. И трупов нет.
– Может, ушли? – предположил Тоха.
Прапорщик не ответил: присев, он постучал прикладом по полу и громко поинтересовался:
– Егорыч, ты там?
Несколько мгновений ничего не происходило, а затем Тоха вздрогнул, увидев, как задвигался линолеум на углу кухни. Со скрипом откинулась крышка погреба, из тьмы высунулась шустрая старушка, жмуря испуганные глаза, уточнила:
– Саш?! Ты?!
– Я, Наталья Викторовна. Я. День добрый. А Егорыч дома?
Супер – он бы еще про здоровье спросил. Для комплекта.
– А где ж ему, окаянному, быть? Тут он. Храпит внизу. Ирод – бидон браги невыгнанной из гаража вытащил вчера и пьет с тех пор! Сил больше нет его терпеть!
– Наталья Викторовна, надо бы его разбудить. Дело важное – отлагательства не терпит.
– Ну подожди, Саша, сейчас я его подниму. Ирода…
Голос старухи на последних фразах был нехорош – Тоха начал даже переживать за этого сверхартиллериста. Как бы чего плохого не сделала с ним.
Снизу послышался какой-то плеск – и следом возмущенный голос немолодого мужчины:
– Совсем спятила на старости лет?! Ты бы еще нужду на меня справила!
– Молчал бы, ирод! Саша вон к тебе пришел, и не один. Говорит, по делу. А ты тут валяешься. Хронь бесстыжая!
– Саш?!
– День добрый, Егорыч. Ты как там? Здоровье в порядке?
– Как минимум на пару пьянок еще осталось, – бодренько отрапортовал боевитый старичок.
– Ну так выбирайся – разговор есть. Важный.
Из подвала показался дедок. На вид помоложе той бабки, да и выглядел как-то бодро и бойко. Не верилось, что с перепою только что валялся. Первым делом пожал руку прапорщику, затем Тохе, а перед Юлькой изобразил нечто похожее на реверанс в исполнении паралитика. Оказав знаки внимания, не стал затягивать с разговором:
– Что за дело?
Прапорщик тоже не хотел тянуть время:
– Надо из двухсот третьего калибра стрельнуть разок. Не здесь – до позиции верст триста – четыреста отсюда. Спецбоеприпас. Дистанция порядка тридцати километров. Специалистов по орудию нам сейчас не найти – мало кто выжил. Надеемся, что ты поможешь. Сами никак. Сможешь?
Егорыч, поспешно кивнув, заверил:
– Проще чем высморкаться. Только старуху придется с собой брать – не оставлю ее здесь одну. И Приблуду тоже.
– Что за Приблуда? – опешил Онищенко.
– Да кошка. Приблудилась. С нами в погребе отсиживается.
– Хорошо, Егорыч. Бери кого угодно, только помоги. На тебя вся надежда. Собирайся – поедем в часть сейчас.
– А у нас все собрано. Мумия моя любимая и ненаглядная, давай-ка показывай ребятам, какие сумки надо тащить.
* * *
Крошечная армия полковника Рощина в отсутствие Тохи без дела не сидела. Едва заехали в ворота, как обогнали одного из солдат – тот тащил за собой двухколесную тележку с атомным снарядом. Судя по тоскливому взгляду, брошенному в сторону машины, ему было нелегко. Вплотную к танку стоял грузовик, оттуда народ из экипажа что-то вытаскивал. Второго солдата, у которого черты лица азиатские, заметили возле бокса. Он возился у котла, установленного на железной подставке. Источником пламени служило что-то вроде карликового огнемета. Или, может, паяльная лампа – Тоха не слишком в такой технике разбирался. Самое главное – запах оттуда доносился аппетитный: он это оценил, едва выбравшись из уазика.
Из бокса в сопровождении Чижова вышел Рощин. Тоха его узнал не сразу – полковник обзавелся солидным военным мундиром и штанами с красными лампасами. Онищенко, оценив прикид, уточнил:
– Я думал, что вы полковник.
Рощин пожал плечами:
– Форму мне Чижов притащил. Какая в принципе разница?
– Да никакой. Он, наверное, из музея нашего ее взял. Вот, знакомьтесь: Егорыч.
Рощин пожал старику руку и недоуменно уставился на старуху, выбравшуюся вслед за ним.
– А это супруга моя, – пояснил Егорыч. – Оставить ее одну не могу – дура дурой ведь.
– Уж кто бы говорил – пень трухлявый тебя вдвое умнее! – возмутилась бабка.
Полковник (или, может, уже генералом обзывать?), пресекая перебранку, указал на бокс:
– Вы знакомы с этим орудием? Сможете наладить и помочь выстрелить?
– Раньше умел. Если ваша дерьмократия до полной убогости пушечку не довела, то все сделаем. Надо бы осмотреть технику.
– Хорошо. Сейчас подоспеет каша – позавтракаем все. А потом принимайте всех нас под свое командование – во всем, что касается орудия, вы теперь самый главный.
ya_frosia: Связка ломов, как правило, тонет
alexei: ya_frosia: Но в ртути прекрасно плавает
zoogenic: alexei: Но если ломы урановые, то и во ртути тонут
alexei: zoogenic: сам топи урановые ломы в ртути
Странный диалог в Сети
Поздний завтрак был, наверное, последним светлым пятном в жизни Тохи.
После завтрака Тоху превратили в негра.
Пушка – оружие высокотехнологичное, атомный снаряд тоже та еще непростая штуковина, танк, само собой, от телеги отличается в сторону значительного усложнения конструкции. При всем этом навороченная техника требовала применения каторжного ручного труда, да еще неквалифицированного.
Рабы на плантациях так не пахали, как сегодня пахал Тоха.
Для начала ему пришлось помогать танкистам загружать снаряды в грузовик. Точнее, помогал двоим – оставшиеся шарили по складу в поисках каких-то загадочных фугасок и кумулятивок и даже не пытались делать вид, что хотят помогать. Майор Никитин каждые тридцать секунд громогласно жаловался на прикол судьбы – найти удалось только подкалиберные [36] , да и тех немного. Специально вызванный Онищенко нехотя оправдывался тем, что часть не танковая и вообще, эти ящики здесь оказались случайно и подлежали неминуемому разворовыванию на металлолом. Так что надо радоваться, что хоть такие есть.