– Все, с тебя пока хватит.
– Сколько я здесь лежу? – поинтересовалась Лина.
– С того момента, как ты выбралась из старого шурфа, прошло двенадцать дней.
– Ничего не помню! – удивилась девушка. – Я была в коме?
– К счастью, нет, хотя поначалу медики подозревали повреждение мозга. Первый лечащий врач в этом даже не сомневался. Надо сказать, этот мужчина был одним из лучших врачей Ордена, к его мнению прислушивались. Правда, он недолго тобою занимался, вскоре вынужден был отказаться от такой работы по весьма уважительной причине.
– Вы допустили в Монастырь мужчину? – удивилась Лина.
– Пришлось, – вздохнула настоятельница. – Твое состояние было просто ужасным. Если бы на месте событий не оказался сильный экстрасенс, мы бы тебя не спасли. Ты твердо намеревалась умереть, несколько раз останавливалось сердце и дыхание. Даже реанимацию боялись делать – у тебя были сломаны ребра, при этом повреждено легкое. В общем, намучились с тобой изрядно. Этот профессор так и не понял, каким образом ты дошла до такого жалкого состояния. Поначалу он вообще считал, что твое существование на этом свете – медицинский курьез. Он так и норовил поскорее отправить тебя к патологоанатому на детальное изучение, мечтал об этом до того самого момента, как ты воткнула в него иглу от капельницы, вытащив ее из своей вены.
– О господи!
– Не переживай! – отмахнулась Мюллер. – Глаз ему смогли спасти, а я клятвенно заверила это светило медицины, что мои воспитанницы не страдают от СПИДа или других заразных болезней. Правда, лечить тебя он больше не в состоянии: у него развилась устойчивая фобия по отношению к воспитанницам Монастыря.
– Почему я это сделала?
– Ты внезапно очнулась настолько, что начала буйствовать, твердо намеревалась куда-то идти и кого-то преследовать.
– Ничего не помню! – клятвенно заверила Лина.
– Не бойся, никто тебя не винит, – заверила ее настоятельница. – Правда, с тех пор тебя крепко привязали и хорошо зафиксировали руки. Хоть они и сломаны, но все же представляют немалую опасность для окружающих.
– Что со мной? – наконец решилась поинтересоваться девушка.
Настоятельница успокаивающе улыбнулась:
– Не беспокойся, все в порядке. Ты не осталась калекой или уродиной.
– Говорите все, – твердо произнесла Лина. – Я выдержу, не испугаюсь.
– Как хочешь, – согласилась Мюллер. – У тебя пневмония и легкое заражение крови. Переломы трех ребер и обеих рук, закрытое повреждение левого легкого. Бедро пробила очень неприятная ржавая железка. Рана от нее крайне грязная, с ней возятся до сих пор, но особой опасности нет, одноногой ты не останешься. Еще одна нехорошая отметина на голени; ты ее сильно запустила, оттуда пошло заражение, но все уже позади.
– У меня не было медикаментов и времени заниматься этой раной, – пояснила Лина.
– Ясно, – кивнула настоятельница. – Было еще несколько свежих ран на спине и плечах, но особой опасности они не представляли. Умереть ты норовила главным образом из-за потери крови и злоупотребления стимуляторами, вызвавшими сильнейшее обезвоживание и токсическое поражение. Врачи клятвенно заверяли, что с таким диагнозом ты давно должна быть в морге.
Чуть помолчав, Лина осторожно спросила:
– Больше ничего?
– Нет, если не считать царапин и ушибов, то все. Наши врачи – лучшие в мире, через несколько месяцев у тебя даже шрамов не останется. Эксперты попросту отказываются верить, но это неоспоримый факт – ты выжила в настоящем аду. Там землю выжгло на полметра вглубь, а у тебя даже волосы целые остались.
– Правда?
– Честное слово. Врач хотел их срезать, но я не позволила.
– Зачем ему это было нужно?
– Алина, они у тебя в грязную мочалку превратились, слиплись в один комок, смешавшись с глиной. Вымыть их до конца так и не удалось, твои волосы похожи сейчас на длинную щетину.
– Понятно, – улыбнулась девушка, – а я-то думаю, почему так сильно голова чешется. Как там, в тайге?
– Не беспокойся, все нормально. Бомбежка основательно выжгла всю долину; отдельных ракшасов, не успевших до нее добраться, уже наверняка повылавливали с помощью боевых экстрасенсов и астрального разведчика.
– А почему так долго? – горько спросила Лина. – Ведь они без всяких помех собирались там несколько дней?
– Так получилось. Астрал был сильно возмущен, нашим спецам было нечего там делать. А кроме того, абсолютно все было против нас. Ты даже не представляешь, как настойчиво мы тебя искали. Но без толку, тебе не везло абсолютно во всем.
Лина нерешительно произнесла:
– А врачи ничего не нашли во мне странного, необычного?
Настоятельница покачала головой:
– Алина, в эти дни ты довольно часто бредила. В эти моменты я старалась не подпускать к тебе врачей, чтобы не трепали языками. Мне частично понятны твои опасения, но не переживай, сила умирающих ракшасов ничем тебе не навредила, скорее наоборот – без нее ты бы не выжила.
Чуть помедлив, Мюллер добавила:
– Твои глаза поменяли цвет. Теперь они не карие, а серые. Но такое может произойти от шока или стресса. Других странностей нет.
– Вы много слышали?
– Вполне достаточно, – заверила настоятельница.
– Тот демон, которого я преследовала, – что с ним?
– Исчез. Скорее всего, он вернулся в свой мир, иначе мы бы нашли камень Истинного Мира.
– Мне смутно вспоминается, что я была слепа, но смогла его ранить ножом.
Настоятельница отрицательно покачала головой:
– Нет. У тебя просто была покрыта глиной вся голова и основательно забит рот. Если бы не открытый нос, ты бы неизбежно задохнулась. А ранен был не демон, а наш рыцарь. Ты лихо пробила ему боевой костюм, все эксперты теперь ломают головы, размышляя, как подобное могло произойти, ведь не всякая пуля на такое способна.
– Я же не знала, думала, что это враг.
– Ничего, – успокоила ее настоятельница. – Он не умрет, хотя вначале ему пришлось тяжело. Чтобы снять с него хитин, пришлось воспользоваться дисковой пилой. Зато теперь о нас пошли новые легенды: весь Орден говорит только о том, что наши воспитанницы с переломанными руками могут разорвать в клочья любого спецназовца.
– Правую руку я сломала при этом ударе – кость не выдержала нагрузки, – призналась Лина. – По крайней мере мне так кажется.
– Это уже не принципиально, – отмахнулась настоятельница.
– Мне, наверное, надо написать отчет?
– Не стоит с этим торопиться. Время есть, постарайся хорошо продумать, что говорить, а о чем умалчивать.
– Вы призываете меня к искажению информации? – удивилась Лина.