— Вы загораживаете выезд с парковки! — заорал парень, злобно глядя на меня сквозь запотевшее стекло.
Рэп стучал у меня в висках. Я отвернулась и еще крепче прижала к себе Макса.
— Пожалуйста, оставьте меня в покое, — прошептала я, закрывая глаза. — Я вас очень прошу.
* * *
Доктор Тэйер посоветовала мне сделать что-нибудь для себя лично. Поэтому, когда в восемь часов вечера Макс уснул, я решила принять горячую ванну и насладиться ею сполна. Разыскав детский монитор, который подарили нам Фогерти, я установила его в ванной. Я знала, что Николас не придет раньше десяти, и рассчитывала, что Макс поспит хотя бы до двенадцати. Я решила, что, когда мой муж придет домой, я должна быть готова.
Мы с Николасом не занимались любовью уже очень давно, с тех самых пор, как на пятом месяце беременности мне стало больно и я крикнула, чтобы он остановился. Мы ни разу не обсуждали это событие. Николас не любил говорить о таких вещах, а я становилась все больше, и на все остальное мне было уже просто наплевать. Но сейчас он был мне нужен. Я хотела убедиться в том, что мое тело — это не просто механизм по воспроизводству потомства и источник питания для этого самого потомства. Я хотела услышать, что я красивая. Я хотела ощутить руки Николаса на своем теле.
Я напустила полную ванну воды, трижды закрывая кран из-за того, что мне чудились звуки из детской. В шкафчике я нашла ароматический кубик с запахом сирени и опустила его в ванну. Затем стянула с себя свитер и шорты и подошла к зеркалу.
Я не узнала свое тело. Как ни странно, но я ожидала увидеть в зеркале большой живот и тяжелые бедра. Но это похудевшее тело не было и таким, как прежде, до беременности. Оно было плотно обтянуто кожей цвета старого пергамента, исполосованной фиолетовыми растяжками. Моя грудь потяжелела и обвисла, а живот стал мягким и округлым. Одним словом, это было чужое тело.
Я сказала себе, что Николасу это новое тело все равно понравится. В конце концов, эти изменения произошли со мной из-за того, что я родила ему ребенка. Наверняка в этом есть нечто красивое.
Скользнув в воду, над которой поднимались густые клубы пара, я провела руками по плечам, животу и ногам до самых пальцев. Я ненадолго задремала, встрепенувшись от того, что мой подбородок ушел под воду. Выбравшись из ванны, я насухо вытерлась и, не одеваясь, пошлепала в кухню. На безупречно чистом ковре остались сырые отпечатки моих босых ног.
Я заранее положила в холодильник бутылку вина. Сейчас я ее оттуда извлекла и вместе с двумя бокалами из толстого синего стекла отнесла в спальню. Затем я принялась шарить по ящикам в поисках белой шелковой рубашки, которую в последний раз надевала в свою брачную ночь. Другого сексуального белья у меня просто не было. Я начала ее на себя натягивать, но она застряла на груди. Мне и в голову не приходило, что она на меня не налезет. Путем неимоверных усилий мне удалось в нее втиснуться, но она туго обтянула бюст и бедра, а живот стал похож на белую чашу.
С улицы донесся хруст гравия. Это подъехал Николас. Задыхаясь от волнения, я заметалась по спальне, выключая свет. Я улыбалась. «Сегодня все будет как в первый раз», — сказала я себе. Николас осторожно отпер входную дверь и бесшумно поднялся по лестнице. У двери спальни он на мгновение замер, а затем толкнул ее и вошел. Тут он снова замер, глядя на меня, восседающую посредине кровати. Я хотела ему что-то сказать, но у меня перехватило дыхание. Николаса не портили ни легкая щетина, ни устало ссутуленные плечи. Он все равно оставался самым потрясающим мужчиной на свете.
— Пейдж, у меня был очень тяжелый день, — вздохнул он.
Мои пальцы непроизвольно стиснули одеяло.
— А-а, — только и смогла ответить я.
Николас сел на край кровати и просунул палец под тонкую бретельку моего неглиже.
— Где ты это взяла? — спросил он.
Я подняла голову.
— То же самое ты спросил, когда я надела это в первый раз.
Николас сглотнул и отвернулся.
— Прости, — пробормотал он. — Но уже действительно поздно, и я должен быть в больнице к…
— Сейчас только десять часов, — перебила его я.
Я сняла с него галстук.
— Мы так давно не были вместе, — прошептала я.
На мгновение в глазах Николаса как будто вспыхнула какая-то искра, озарив их изнутри. Он погладил меня по щеке и коснулся губами моих губ.
— Мне надо принять душ, — вставая с кровати, сказал он.
Оставив меня сидеть на кровати, он направился в ванную. Я сосчитала до десяти, подняла голову и тоже встала. Я вошла в ванную, где уже шумела вода. Николас стоял у кабинки, подбирая нужную температуру воды.
— Пожалуйста, — прошептала я. Николас вздрогнул и, обернувшись, уставился на меня с таким видом, как будто увидел привидение. Пар медленно заполнял небольшую комнатку. — Для меня это очень важно, — пробормотала я.
Зеркала запотели. Теперь уже все помещение было заполнено густым туманом.
— Пейдж… — произнес Николас, и мое имя как будто повисло в воздухе.
Я шагнула к нему и запрокинула голову, ожидая поцелуя. Из монитора доносилось ровное дыхание Макса.
Николас через голову снял с меня сорочку. Он обнял меня руками за талию и провел пальцами по ребрам. Его прикосновение заставило меня застонать и прижаться к нему всем телом. Тонкая струйка молока брызнула из моего соска на темные волосы на его груди.
Я рассердилась на свое тело за это предательство и гневно уставилась на белые капли. Я ожидала, что Николас не обратит на них внимания или обратит все в шутку. Я оказалась совершенно не готова к тому, что произошло. Он попятился, в ужасе обшаривая глазами мое тело.
— Я просто не могу, — едва не поперхнувшись, выдавил он из себя. — Пока не могу…
Он опять коснулся моей щеки, а потом поцеловал меня в лоб, как будто желая покончить с этим, пока он не передумал. Он шагнул в душевую кабинку, откуда послышалась тихая симфония струй воды, сливающихся со звуком мыла, скользящего по плечам и бедрам Николаса. Я подняла атласную тряпку с пола и прижала ее к себе, как будто пытаясь прикрыться.
Вернувшись в спальню, я надела самую старую и самую мягкую из своих ночнушек, белую, в маленьких пандах. Я вышла за дверь и услышала, что Николас выключил воду в душе. Я осторожно повернула ручку детской и вошла. Внутри было темно хоть глаз выколи. Я знала, что Николас не станет меня искать. Во всяком случае, сегодня. Ощупывая воздух впереди себя, как будто он был чем-то осязаемым, я пробиралась по детской. Я осторожно обошла большого красного плюшевого страуса, которого прислала Марвела, и нащупала махровую поверхность пеленального столика. Споткнувшись, я ударилась ногой об острый угол кресла-качалки. Я потрогала стопу и ощутила под пальцами что-то липкое. Это была моя собственная кровь. Сидя в качалке и прислушиваясь к посапыванию Макса, я ожидала, когда мой сын проснется и позовет меня.