Но в следующую секунду их поцелуй был разбит, словно тонкий лед, криком Томми, перешедшим в рев:
— Какого хера вы там делаете?
Он стоял у дверей кинозала и смотрел на них поверх группы старшеклассников.
Кейли и Эвана отбросило друг от друга, словно два полярных магнита. Эван попытался найти слова, а Кейли увидела выражение глаз брата. Потрясение, ненависть, боль предательства отразились в его взгляде.
Группа в буфете уставилась на Томми. Некоторые из ребят и девчонок засмеялись над грозным выражением на лице сердитого тринадцатилетнего парнишки. Они думали, что он обращается к ним, а не к Кейли и Эвану.
— Какого хера я делаю? — переспросил он из парней в джинсовой куртке. — Я познаю попкорн. А какого хера ты делаешь?
Томми проигнорировал насмешку и рванулся напролом мимо них, сжав кулаки. Он был в нескольких шагах от Кейли и Эвана, когда, споткнувшись о чью-то ногу, упал лицом в ковер. Подростки расхохотались и замяукали.
— Смотри под ноги! — сказала одна из девушек.
— О, — Джинсовая Куртка сделал фальшиво-заинтересованное лицо и тоном, каким разговаривают с малолетними детьми, нараспев сказал: — Наш малыш упал. Какая досада. Мы сейчас позвоним твоей мамочке.
Томми нарочито медленно поднялся с пола, едва удостоив взглядом девушку, подставившую ему подножку, и посмотрел на Эвана. Кейли увидела в его глазах животную ярость и отчаянное желание излить ее на кого-нибудь.
Эван попытался найти какой-нибудь способ успокоить Томми, но все его оправдания рассыпались в прах.
— Эй, мы просто… Это… Это не то, что ты думаешь… — неубедительно сказал он.
Без предупреждения Томми бросился. Только не на Эвана, а на парня в джинсовой куртке, обрушившись на него с кулаками. Парень был на голову выше брата Кейли, но Томми напал на него внезапно и застал врасплох. Избивая парня, Томми поглядывал Эвана, как бы говоря: «На его месте должен быть ты». Послание было ясным.
Стремительность атаки Томми заставила остальных попятиться, лишь два охранника вносились разнимать дерущихся. Старшеклассник начал отбиваться, но в его ударах отсутствовала координация, и большинство из них не достигало цели, в то время как Томми бил с жестокостью профессионального боксера. Когда его начали оттаскивать, он поначалу сопротивлялся, но потом понял, что со взрослыми тягаться бесполезно.
— Аххх! — у парня в джинсовке вместо лица было опухшее и окровавленное месиво и его голос был густым от боли. — Этот маледький говдюк сломал мде дос!
Когда охранники тащили Томми на выход, он бросил на Эвана еще один полный презрения взгляд, и нездоровая ухмылка перекосила его лицо. Странным образом он одержал над Эваном победу.
— Пошли отсюда, пока они не начали задавать вопросы, — сказал Эван, потянув за собой Кейли. — Выйдем через другой выход.
— А как же Томми?
— А что с ним будет? Ты же видела, что произошло. Он как с цепи сорвался. Набросился на парня из-за какой-то ерунды, а если бы этого и не случилось, то могу спорить, что он бы отыгрался на нас с тобой.
— Он мой брат, — настаивала Кейли. — И к тому же, если он расскажет папе о том, что произошло… — ее голос упал.
Эван судорожно сглотнул, когда его глаза метнулись к синяку, скрытому под майкой.
— Ты не можешь снова это ему позволить. Это противозаконно, тебе надо рассказать кому-нибудь…
Ее лицо исказила гримаса страдания.
— Пожалуйста, Эван. Просто отвези меня домой.
Кейли почти поверила в то, что все проблемы исчезнут из ее жизни, если она спрячется от них дома.
В конце концов, он кивнул и выудил из кармана монету.
— Хорошо. Я позвоню маме, чтобы она забрала нас. Если это то, чего ты хочешь.
Она заколебалась.
— Ты могла бы пожить у нас, — сказал Эван в отчаянии. — Моя мама медсестра, и она могла бы осмотреть синяки. Мы могли бы позвонить в полицию…
— Нет. — Она оборвала Эвана одним словом, вложив в него всю накопившуюся усталость. — Я хочу домой, Эван.
Так и не найдя слов, чтобы объяснить то, что он чувствует, Эван пошел к телефонной будке и набрал номер.
— Буду через пять минут.
При других обстоятельствах Эван бы заметил странные нотки в голосе матери, но сейчас он ничего не заподозрил.
Потом они сидели на скамейке, и когда Кейли почувствовала, как рука Эвана осторожно коснулась ее руки, она крепко ее сжала, словно боялась, что это последний раз, когда они так близки.
>>
Ребята сели в подошедшую к выходу из кинотеатра «тойоту». Домой ехали в тягостной тишине. Эван разместился на переднем сиденье, а Кейли забралась назад. Андреа не удивилась, увидев их вдвоем. Эван пробормотал что-то вроде «Томми доберется до дому самостоятельно», что было, в общем-то, недалеко от истины.
«Почему все так усложнилось?» — подумал Эван. Он никак не мог уложить в голове мысль о том, что маленький выбор, вроде то или это, здесь или там, был сделан неправильно, и теперь вся его жизнь летит к черту. Что же произошло тогда, в лесу? Что же такого они сделали? Проблема в том, что воспоминание об этом дне было спрятано за стеной, через которую невозможно было проникнуть, а потому у него не было возможности узнать. Ленни не может отвечать на вопросы, Томми наверняка вцепится ему в глотку, а Кейли… Кейли никогда не откроется ему, пока у нее такой ублюдок отец, который портит ей жизнь.
Эван серьезно подумывал, не рассказать ли матери о синяках на теле Кейли, но даже если он это и сделает, то что с того? Если вмешается полиция, он больше никогда не увидит Кейли. Ее и Томми отправят в интернат или, может, даже отдадут в другую семью, и от мысли о том, что он ее потеряет, у него холодело внутри.
Если бы Эван не был так поглощен своими размышлениями, то заметил бы, что Андреа напряженно молчит и бросает на Кейли странные взгляды в зеркало заднего обзора, пытаясь найти ответы на свои собственные вопросы. Когда она наконец заговорила, то оба подростка чуть не подпрыгнули от неожиданности.
— Ну и как фильм, Кейли? — спросила Андреа без предисловий.
Девушка поколебалась, прежде чем солгать:
— Наверное, хороший. Я не люблю ужастики…
Мать Эвана наблюдала за ней, выдерживая паузу.
— А там не было случайно взрывающихся почтовых ящиков или чего-то вроде этого? — Ее голос был притворно-спокойным.
Эван резко повернул голову, чтобы посмотреть на Кейли, и тут же понял, что таким образом он выдал себя с головой. Девушка согнулась, словно ее ударили. В глазах обоих читалось: «Господи, она знает!»
— В… в каком смысле? — попыталась прикрыть свой промах Кейли, но безуспешно. На ее побледневшем лице без труда можно было заметить виноватое выражение. Андреа резко свернула на обочину и остановила «тойоту». На секунду Эвану показалось, что мать собирается прочесть нотацию, но Андреа молчала. Кейли поняла, что они находились у ее дома. Схватив пальто, она быстро выскочила из машины, не в силах более находиться под прицелом глаз Андреа.