Вы, наверное, спросите: «Зачем он все это делал? Что толкало его на это безумие?»
Ответ на эти вопросы ясен как день: несмотря на то, что мне стыдно в этом признаться, я бы сделал то же самое, даже если бы знал обо всех разрушительных последствиях. Прости меня, Господи.
Почему же я тогда так поступил? Зачем было рисковать не только своим будущим, но и жизнями тех, кого я когда-либо знал? Зачем?
Потому что я любил ее.
>>
Тампер мудро решил не появляться в тот день в общежитии, и когда Эван вернулся с похорон Кейли, комната была пуста. Он был признателен своему другу за это. Тампер не знал, как вести себя в подобных ситуациях, и, несмотря на то, что Эван питал симпатию к этому толстому варвару, все же иногда ему необходимо было побыть в одиночестве. Воротник рубашки душил его, и он торопился переодеться. Зашвырнув рубашку в корзину с грязным бельем, Эван ощутил слабый аромат роз. Этот запах остался на рукаве рубашки и нес за собой ощущение печали. Когда он посмотрел на себя в зеркало, его глаза невольно скользнули к ожогу на груди, и он удержался от желания его снова потрогать. Зажившая рана выглядела как странное клеймо или шрам племенного обряда. На какое-то время его разум обратился ко всему, что этот шрам представлял, то есть к опасной возможности изменять прошлое. В тишине Эван смотрел, как гаснут последние лучи солнца. На кровати перед ним лежали все его дневники — целая коробка тетрадей. Он почти сделал это. Он взял коробку и вынес все тетради к лифту, и нажал кнопку вызова, стараясь не думать о том, что намеревался сделать. Эван был готов бросить в огонь все свои записи. Уничтожив их, он останется ни с чем, навсегда лишившись возможности что-либо менять и причинять зло. С этого пути его не свернуть. Дверь лифта открылась, и он увидел стоявшую в кабине красивую блондинку. Она посмотрел на Эвана, и его сердце екнуло. На секунду ему показалось, что это Кейли.
— Привет, — девушка посмотрела на него вопросительно. — Вниз едешь?
— Извини, — Эван услышал свой голос, словно он шел откуда-то издалека. — Нет.
Он пошел назад к своей комнате, крепко прижимая к груди коробку с тетрадями. И теперь, оставшись один в темной комнате, он сделал выбор. Перевернув коробку, он вывалил все дневники на покрывало и начал их раскладывать в стопки, пытаясь найти какую-то определенную тетрадь. Он быстро нашел ее. На обложке была пожелтевшая наклейка с надписью «7 лет». Эта тетрадь была самой старой. Взяв ручку, он пролистал испачканные чернилами страницы с потрепанными уголками, пока не нашел то, что искал. Затем он начал лихорадочно писать, втискивая слова в узкие поля. Быстрый убористый почерк контрастировал с аккуратными печатными буквами, которыми он писал в детстве.
«Говорят, что жизнь немного больше, чем просто сумма человеческого опыта, — писал он, изливая свои мысли на бумагу. — Если это правда, то я понятия не имею, кем сейчас являюсь. — Эван подавил очередной приступ тоски. — Я никогда не знал Кейли».
Закончив, он перевернул страницу, выискивая глазами отмеченный ранее абзац. Глубоко вздохнув, он начал читать, шевеля губами.
И снова почувствовал давление в черепе, появившееся из ниоткуда, как гром среди ясного неба, но теперь это не было для него неожиданностью, и Эван не пытался противиться. Как опытный пловец, он расслабился и позволил волнам увлечь его. Его голова склонилась на грудь. Он почувствовал, как искажается пространство. Комната начала дрожать и расплываться, и откуда-то издалека он услышал странный отголосок слов немолодого мужчины. Он чувствовал, как это начинается: отключение от настоящего и падение в прошлое. Мир Эвана уменьшился в размерах…
…И двигался, дрейфуя и скользя, как масло на поверхности воды. В светлой большой гостиной Джордж Миллер посмотрел поверх новой видеокамеры и бросил на Томми злой взгляд.
— Заткнись, кретин.
Потом он повернулся к Кейли и Эвану, глядя на то, как двое детей хихикают и улыбаются друг другу.
— А теперь надевай свой костюм, Эван. Пообещай мне, что это будет нашим маленьким секретом. — Мистер Миллер одним глотком осушил свой стакан. — Думаешь, ты сможешь?
Эван слегка покачнулся, нетвердо стоя на ногах, словно разучившись ходить. Мальчик кивнул и начал неуклюжими движениями стаскивать с себя одежду.
Мистер Миллер хищнически усмехнулся, отставляя в сторону пустой стакан и бросив жадный взгляд на раздевающегося Эвана.
— Эй, ребята, а знаете, что я придумал? — с фальшивым восторгом в голосе сказал он. — У меня есть отличная идея. Давайте спустимся в подвал. Там прямо как в темнице!
Кейли радостно захлопала в ладоши.
— Это будет здорово! Как в настоящем замке!
Она, казалось, не заметила произошедшей с Эваном перемены. Сияющую еще секунду назад улыбку на лице семилетнего мальчика сменило мрачное выражение.
Ее отец приглашающе махнул рукой и последовал за ними с видеокамерой в руках. Кейли танцевала и кружилась, отчего ее платье развевалось.
— Я дева Марианна, — провозгласила она торжественно.
Мистер Миллер попросил Эвана снять полиэтиленовые чехлы с двух старых кресел и поставить их перед штативом, пока он монтировал на него свою камеру.
— Ну вот… — сказал он. — Вы двое садитесь в кресла, и…
Какой-то треск заставил его вздрогнуть.
— Что ты там делаешь? — прошипел он. У входа в подвал, натянув на глаза капюшон, стоял Томми.
— Я что говорил насчет того, чтобы дверь в подвал была закрыта, идиот?!
Томми насупился.
— Но я хотел посмотреть!
— Ты увидишь мой кулак, если сейчас же не сделаешь то, что я тебе сказал! — заорал его отец. — А теперь проваливай и закрой эту чертову дверь!
— Ну и не нужен мне ваш дурацкий фильм! — Губы Томми задрожали от обиды, и он с силой хлопнул дверью.
Мистер Миллер подождал еще секунду, чтобы убедиться в том, что мальчик ушел, а затем повернулся к Кейли и Эвану.
— Ладно, актеры, вы готовы? — его голос звучал заговорщицки и в то же самое время непринужденно. — Итак, в этой части истории Робин Гуд женится на деве Марианне, ним надо поцеловаться и делать так, как делают взрослые.
Услышав слово «поцелуй», Кейли подмигнула Эвану и хихикнула. Мальчик скептически посмотрел на ее отца.
— Ну, Кейли, снимай платье, — спокойно сказал мистер Миллер.
Веселое настроение девочки как рукой сняло, и она уставилась в пол. На ее щеках появился румянец стыда.
Видеокамера заработала, когда мистер Миллер щелкнул переключателем.
— Поехали!
Эван молчал, спокойно наблюдая за ним. Когда Кейли так и не среагировала, в тоне ее отца появились угрожающие нотки.
— Да ладно, это все равно что принять ванну. Не надо из этого делать проблему.