— Семь. Я беспокоюсь о… — Андреа заколебалась. — Вот. Он это нарисовал, — она протянула доктору смятый рисунок. — Он говорит, что не помнит, как это сделал.
Доктор Редфилд надел очки и внимательно изучил рисунок.
— Неужели это нарисовал Эван? Так… э… подробно.
Андреа кивнула.
— И то же самое говорит его учительница. Я подумала, что, возможно, Эван унаследовал это от отца…
Редфилд услышал панические нотки в ее голосе и успокаивающе поднял руку.
— Подождите. Давайте не будем делать поспешных выводов. Если хотите, мы могли бы сделать несколько предварительных тестов, чтобы просто посмотреть, что к чему, — он заглянул в лежавший на столе блокнот. — Я вам вот что скажу. Привозите его ко мне сегодня вечером, и мы сделаем ему томографию.
Она выдавила из себя улыбку.
Спасибо, доктор. Вот уж не знаю, кто еще мог бы мне помочь.
Он тепло улыбнулся ей в ответ.
— Харлон. Зовите меня, пожалуйста, Харлон.
Прозвенел звонок, и Эван одним из первых радостно выбежал за ворота школы. Не важно, что завтра мама снова привезет его сюда. На сегодня уроки закончились.
Позади него пританцовывала Кейли, направлявшаяся к папиной машине.
— Увидимся завтра, Эван!
— О'кей, — помахал он ей в ответ, заскакивая в «тойоту» матери. Он пристегнулся быстрее, чем она успела ему что-либо сказать.
— Мы не поедем сразу домой, Эван. Сначала нам надо кое к кому заехать.
Эван пригнулся, когда машина рванула вперед.
— А как же Родительский вечер? Это все потому, что ты приходила в класс сегодня?
Андреа не сводила глаз с дороги.
— Вроде того. Но беспокоиться не о чем. Сам увидишь.
Мальчик какое-то время сидел молча. Затем с легкой дрожью в голосе он спросил:
— Это все из-за того рисунка, который не понравился миссис Босуэлл?
Мать не ответила сразу, но он настаивал:
— Из-за этого, да? Но я же сказал ей, что не рисовал этого!
Андреа фальшиво улыбнулась ему.
— Я знаю, малыш, но нам нужно поговорить об этом с доктором.
Весь оставшийся путь они проехали в неловкой тишине. Оба не знали, что сказать, чтобы продолжить разговор. Эван молчал до тех пор, пока они не подошли к дверям клиники.
— Мам, мне не нравится это место, — сказал он, оглядев мрачное здание. После захода солнца клиника выглядела зловеще. — У меня от него мурашки по коже. Обещаю, больше не буду рисовать плохие картинки.
— Все будет хорошо, — Андреа постаралась придать голосу как можно больше теплоты и легкости. — Доктор Редфилд просто даст тебе кое-какие тесты. Он тебе понравится.
Редфилд поприветствовал их в дверях кабинета и пожал мальчику руку. Он всегда старался завоевать доверие детей, обращаясь с ними как со взрослыми.
— Здравствуй, Эван. Рад с тобой познакомиться, — он улыбнулся Андреа. — Мальчик такой же красавец, как и его отец.
От удивления Эван даже открыл рот.
— Вы знаете моего отца?
Андреа быстро ответила, прежде чем доктор смог что-либо сказать:
— Вот потому я тебя и привела сюда. У доктора Редфилда большой опыт работы с потерявшими память людьми.
— А что, мой папа тоже потерял память? — Эван пытался переварить информацию и добавить ее к смутному образу Джейсона Треборна, существовавшему у него в сознании.
Редфилд все понял и повел мальчика к дверям кабинета.
— Э… знаешь что, Эван, если твоя мама не против, я дам тебе несколько тестов. Ничего такого страшного, — улыбнувшись, добавил он.
Эван посмотрел на него взглядом, очень напомнившим Редфилду взгляд Пуласки.
— Ну, — признал доктор, — может, самую малость.
Сердце Андреа бешено колотилось, когда она смотрела, как ее сына укладывают на платформу перед массивным томографом. Они стояли рядом с настраивавшим аппарат техником и смотрели на Эвана через маленькое окошко.
— Ты в порядке, Эван? Тебе нельзя будет двигать головой, пока мы будем делать фотографии вот этой большой камерой. Больно не будет, — сказал в микрофон Редфилд.
— Мне страшно, — слабый голос Эвана заставил сердце Андреа сжаться.
— Не бойся, — сказал Редфилд. — Просто делай то, что я буду говорить, и представляй себя летящим на Марс космонавтом. Сможешь?
— Хорошо.
— Готово, — сказал техник.
Редфилд щелкнул переключателем интеркома.
— Крутите.
Большой агрегат, зажужжав, ожил и повернулся вокруг своей оси. Сканер медленно начал вращаться вокруг головы Эвана.
— Только пусть будет так, чтобы у моего сына не было болезни Джейсона… — взмолилась Андреа, глядя на работающую машину.
Доктор скрестил на груди руки.
— Послушайте, Андреа, я уверен, что тест не выявит никаких отклонений, но тем не менее вы все же можете сделать кое-что, что поможет и ему, и вам. Все просто, и никаких лекарств. Просто начните с ним вести дневник. Пусть он записывает все, что с ним происходит.
— И какой от этого толк?
Он посмотрел на сканер, когда машина начала сбавлять обороты.
— Мы обнаружили, что при потере памяти дневник с записями событий может быть очень полезен. Он нужен, чтобы подстегнуть память и проверить, сможет ли больной вспомнить что-нибудь.
Техник выключил сканер и кивнул доктору.
— Ну, вот мы и закончили. Результаты будут готовы к концу недели.
Андреа изо всех сил старалась сдержать себя, чтобы не кинуться к Эвану сломя голову, ворвавшись в комнату для сканирования. Доктор Редфилд помог ему встать и потрепал по плечу.
— Ну и как прошло путешествие, космонавт?
Эван тряхнул головой, словно прогоняя назойливую муху.
— Одиноко и холодно. Земля мне нравится куда больше.
— Мне тоже, — сказала Андреа, взяв его за руку. — Пойдем-ка, съедим где-нибудь мороженого. Думаю, мы успеем это сделать до Родительского вечера.
— О'кей, — сказал Эван, и Андреа почувствовала, что ее напряжение немного ослабло.
Дневник был покрыт пластиковой, под мрамор, обложкой. Эван провел по ней пальцами. Мать уже окрестила дневник, написав на лицевой стороне черным маркером «7 лет». Она позволила сыну самому выбрать цвет тетради, и завитушки и линии на ее обложке заворожили мальчика. Они были похожи на маленькие реки, и на секунду ему почудилось, что он плывет по ним в микроскопической, не больше песчинки, лодке. В руке у него была шариковая ручка с пожеванным концом, которую он выудил из своего рюкзака.