Она безвольно следует за мной на кухню. Опускается на стул с решетчатой спинкой.
— Джоли, — вздыхает она, — что я наделала?
Я достаю из холодильника салат и морковь. Я не гурман, но салаты готовить легко.
— Это ты мне скажи.
Она поднимает голову, глаза у нее сумасшедшие.
— А может быть, нам убежать? Если мы поедем прямо сейчас, Оливер нас не догонит.
— Нельзя тащить за собой Ребекку. Она нездорова. Она еще ребенок.
— Я говорю не о Ребекке, — бормочу я. — Я говорю о Сэме.
Я роняю морковку, которую чистил, в раковину.
— Ты же знала, что Оливер отправится вас искать. Ты сама мне об этом говорила. И ты не хотела думать о том, что будет, когда он приедет.
— Я и сейчас не хочу это обсуждать.
— Ты права: наверное, если мы не будем о нем вспоминать, он и не появится. — Я бросаю нож в раковину. — Хорошо. Тогда давай поговорим о другом. Поговорим о Сэме.
— Я не хочу о нем говорить, — отвечает Джейн.
— Посмотри мне в глаза. — Она не поднимает голову. — Что происходит?
Когда я разговаривал с Сэмом в кухне, он отделывался общими фразами. Я все узнал от Ребекки, которая сегодня утром со слезами прибежала ко мне. «Дядя Джоли, — рыдала она, — я ее ненавижу! Я ее ненавижу!»
— Ничего, — вздыхает Джейн. — Не хочу тебя обманывать. Ты сам понимаешь, что происходит. Все вокруг знают.
— Расскажи сама, — велю я, хочу услышать это от нее.
Я ожидаю, что она признается, что переспала с Сэмом. Но вместо этого она наклоняет голову и говорит:
— Сэм — тот человек, в которого я не могла не влюбиться. Моя вторая половинка.
— А как же Оливер?
Джейн смотрит на меня.
— Дополнительное препятствие.
— Ты знаешь Сэма всего пять дней. Как можно сделать такой вывод за пять несчастных дней?
«Он совсем тебя не знает, — думаю я. — Мы с тобой вместе уже тридцать лет. Это мы с тобой связаны».
— Помнишь, что я сказала, когда мы сюда только приехали?
— Что Сэм упрямая свинья.
— Кроме этого, — улыбается Джейн. — Неужели я это говорила? Что ж, еще я сказала, что жду знака свыше. Сказала, что всю жизнь ждала, когда настанет время и я искренне смогу сказать, что я на седьмом небе. И при этом не обманываться. Сейчас как раз это время.
— А еще ты сказала, что после этих пяти минут счастья вернешься к Оливеру. Вернешься к прежней жизни и никогда не станешь жаловаться на судьбу.
— Но это раньше. Откуда мне знать, что эти пять минут истекли? Я пообещала, что вернусь к прежней жизни, когда они закончатся. Но они еще не кончились. Пока еще нет, Джоли.
Я начинаю рассказывать сестре о Ребекке, об утреннем происшествии. Я рассказываю ей об этом, чтобы сменить тему, — так я могу не думать о том, что Джейн и Сэм вместе. Ребекка подбежала ко мне и рассказала, что видела. Она спросила: «Значит, мои родители разведутся? Это означает, что я больше никогда не вернусь домой?»
Я смотрел на племянницу и разделял ее чувства. Вспоминал, каково это — заползать в уютную кровать Джейн, прятаться под одеялом и слушать бушующие внизу ссоры между мамой и папой. Все казалось не таким громким и страшным, когда меня обнимала Джейн.
Даже папа стал заходить в комнату к Джейн по ночам. Сначала я думал, что он приходит за тем же ощущением безопасности, за которым приходил туда я. Решил, что у каждого свои страхи, каждый что-то предпочел бы забыть, даже папа. Я начал медленно улавливать различия, но к тому моменту, когда все понял, Джейн перестала пускать меня к себе в комнату. Как раз в то время она и начала меняться: у Джейн набухла грудь, я стал замечать волосы у нее под мышками. Она не пускала меня в комнату, когда переодевалась. Не пускала к себе под одеяло. Вместо этого мы сидели на покрывале и играли в карты.
Я чуть не умер, когда она уехала в колледж. Она уехала из дома одна. И хотя сестра приезжала почти каждую неделю, это было уже не то. Я всегда надеялся, что она вернется ко мне, но вместо этого она вышла замуж за Оливера Джонса.
Сегодня утром я сказал Ребекке, что Джейн всегда будет ее мамой. Посмотри, сказал я, с каких малых лет она начала заботиться обо мне. Но теперь я бы не отказал Ребекке в логике. «Твоя мама вернется», — заверил я, но она поморщилась при этих словах. Она хотела знать, как долго придется ждать. Хотела знать, сколько еще людей пострадает. А еще она спрашивала, почему именно Джейн должна принимать окончательное решение?
«Какое решение?» — поинтересовался я.
В ответ Ребекка расплакалась: «Неужели ты не видишь, что она пытается сделать?»
Я обо всем рассказываю сестре. Она нервно накручивает волосы на палец.
— Не понимаю, Джоли. Ты всю жизнь меня поддерживал. Ты постоянно говорил, что я уделяю себе мало внимания. Что я заслуживаю лучшего. И когда по прошествии пятнадцати лет я наконец-то решаю воспользоваться твоим глупым советом, ты говоришь, чтобы я не торопилась. Ты уж определись, — просит она. — Не стану я врать Ребекке. Я все ей расскажу, только не сегодня. Дай мне немного времени. Я никогда ничего в жизни не просила. А только давала, давала и давала. Неужели мне отказано в такой малости?
— Да, — слишком поспешно отвечаю я.
Джейн выходит из себя.
— Чего ты от меня хочешь?
— Вернись ко мне. Я всегда хотел, чтобы ты вернулась ко мне, — бормочу я.
— Я не слышу, — раздражается Джейн.
Я прокашливаюсь.
— Я сказал, что хочу, чтобы ты вернулась ко мне.
Она воздевает руки.
— Я и так вернулась к тебе. Проехала больше пяти тысяч километров. И что в результате — выслушиваю нотации?
В день, когда Джейн вышла замуж за Оливера, в день, когда она поцеловала меня в щеку и сказала, что еще никогда не была так счастлива, со мной что-то произошло. Я совершенно определенно почувствовал, как раздулась и сжалась моя грудная клетка, и понял, что чувствуешь, когда разбивается сердце. Я молча отвернулся от сестры, но она, поглощенная приемом гостей, этого даже не заметила. Я пообещал себе, что больше никогда не позволю так себя обидеть.
Продолжая следить за Джейн, я оставался на расстоянии. Практически сразу после ее замужества я начал путешествовать, перескакивал из колледжа в колледж, потом в другой конец Соединенных Штатов, отправился в Мексику, Бангладеш, Марокко, Азию. Найдя самый простой выход, я все увеличивал, насколько мог, расстояние между нами. Я всегда желал ей только самого лучшего, потому что она столько для меня значит. Поэтому, когда у них все закрутилось с Сэмом, я дал свое благословение. Я хотел, чтобы она досталась ему. Если уж не может достаться мне.
Она заключает меня в объятия, и на минуту я возвращаюсь в детство, где любовь можно было спрятать под подушку.