Требуется ли мне определить, каким загадочным образом они меня любят?

Я не могу придумать ни одной причины для жестокости моих сестер.

Что я им сделала?

Ну, конечно, я их травила ядом, но несильно и только в отместку. Я никогда, или почти никогда, не начинала ссору первой. Я всегда не виновна…

— Нет! Осторожно! Осторожно!

Снаружи донесся стон, сначала резкий и мучительный, потом быстро оборвавшийся. Я подскочила к окну и выглянула посмотреть, что происходит.

Рабочие столпились вокруг человека, пришпиленного к боку грузовика опрокинувшимся ящиком.

По красному платку на шее я опознала Патрика Макналти.

Я слетела по лестнице, через пустую кухню выбежала на террасу, даже не побеспокоившись накинуть пальто.

Нужна помощь. Из съемочной группы никто не знает, куда обратиться.

— Не подходите! — сказал водитель, хватая меня за плечи. — Несчастный случай.

Я вырвалась из его рук и протолкалась ближе.

Дела Макналти были плохи. Его лицо приобрело оттенок сырого теста. Глаза, в которых блестела влага, встретились с моими, и губы шевельнулись.

— Помогите, — мне показалось, он прошептал.

Я сунула указательный и безымянный пальцы в рот и издала пронзительный свист: трюк, которому я научилась, наблюдая за Фели.

— Доггер! — закричала я и опять свистнула — изо всех сил, молясь, чтобы Доггер оказался в пределах слышимости.

Не отводя от меня глаз, Макналти испустил болезненный стон.

Двое мужчин тянули ящик.

— Нет! — сказала я громче, чем намеревалась. — Не трогайте!

Я слышала по радио — или читала где-то? — о жертве несчастного случая, истекшей кровью, когда от его ног слишком быстро отодвинули железнодорожный кран.

К моему удивлению, тот из двоих, который крупнее, согласно кивнул.

— Перестаньте, — сказал он. — Она права.

И тут появился Доггер, проталкиваясь сквозь собравшуюся толпу.

Вокруг Доггера есть аура, которая не терпит глупостей. Она не всегда ощутима, на самом деле в большинстве случаев ее не воспринимаешь.

Но не думаю, чтобы когда-либо я чувствовала эту его силу, чем бы она ни была, так мощно, как в этот конкретный момент.

— Возьмите меня за руку, — Доггер обратился к Макналти, просовывая ладонь между грузовиком и ящиком, который теперь опасно потряхивало.

Странная штука, почти библейская. Возможно, дело в его спокойном голосе.

Окровавленные пальцы Макналти шевельнулись и переплелись с пальцами Доггера.

— Не так сильно, — сказал Доггер. — Вы раздавите мне руку.

Болезненная неловкая улыбка скользнула по лицу Макналти.

Доггер расстегнул верхнюю часть толстой куртки Макналти, потом медленно просунул ладонь в рукав. Его длинная рука скользнула вдоль руки Макналти, ощупывая дюйм за дюймом пространство между опрокинувшимся ящиком и грузовиком.

— Вы говорили, что вы мастер на все руки, мистер Макналти, — сказал Доггер. — Что вы умеете, к примеру?

Странный вопрос, но глаза Макналти медленно переместились с меня на Доггера.

— Плотник, — произнес он сквозь стиснутые зубы. Легко понять, что он испытывает ужасную боль. — Электрик… водопроводчик… чертежник…

Холодный пот крупными каплями выступил у него на лбу.

— Да? — уточнил Доггер, без остановки что-то делая между тяжелым ящиком и грузовиком. — Что-нибудь еще?

— Немного слесарь… — продолжил Макналти, потом добавил почти извиняющимся тоном: — У меня дома токарный станок…

— Неужели! — удивился Доггер.

— …чтобы делать модели паровых двигателей.

— А! — сказал Доггер. — Паровые двигатели. Железнодорожные, сельскохозяйственные или стационарные?

— Стационарные, — ответил Макналти сквозь стиснутые зубы. — Я снабжаю их… маленькими медными свистками… и регуляторами…

Доггер снял платок с шеи Макналти и быстро и плотно затянул его вокруг верхней части придавленной руки.

— Сейчас! — резко скомандовал он, и, казалось, сотня жаждущих помочь рук внезапно ухватилась за ящик.

— Давай! Давай! Держи! — говорил один другому не потому, что слова нужны, а словно потому, что они просто были частью ритуала перемещения тяжелого предмета.

И потом довольно неожиданно они отодвинули ящик с такой же легкостью, словно это игрушечный домик.

— Носилки, — потребовал Доггер, и их тут же принесли. Должно быть, они всегда возят их с собой, подумала я.

— Отнесите его на кухню, — скомандовал Доггер, и через считаные мгновения Макналти, закутанный в тяжелое одеяло, опирался на здоровый локоть и потягивал горячий чай из чашки, которую держала миссис Мюллет.

Он подмигнул мне.

— А теперь, мисс Флавия, — сказал Доггер, — не будете ли вы так добры позвонить доктору Дарби…

— Гм… — протянул доктор Дарби, выуживая мятный леденец из бумажного пакетика, который он всегда носил в кармане жилета. — Давайте-ка отвезем вас в больницу, где я смогу хорошенько вас осмотреть. Рентген и всякое такое. Я сам отвезу вас туда, поскольку в любом случае собираюсь ехать в ту сторону.

Макналти с трудом поднялся со стула около кухонного стола, на котором сидел, его рука висела на перевязи, забинтованная от плеча до костяшек.

— Я сам, — проворчал он, когда множество рук протянулись, чтобы помочь ему.

— Положите руку мне на плечо, — сказал ему доктор Дарби. — Добрые люди поймут, что в этом нет ничего такого.

Столпившиеся в углу кухни члены съемочной группы громко расхохотались, как будто доктор превосходно пошутил.

Я наблюдала, как Макналти и доктор Дарби осторожно идут по вестибюлю.

— Ну вот, — пробормотал один из мужчин, когда они ушли. — И как мы будем без Пэта?

— Его заменит Латшоу, верно? — сказал другой.

— Думаю, да.

— Помоги нам Бог, — сказал первый и на самом деле плюнул на кухонный пол.

До этого момента я не осознавала, насколько замерзла. Я запоздало задрожала, что не скрылось от глаз миссис Мюллет, торопливо вышедшей из кладовой.

— Иди-ка наверх, дорогуша, и прими ванну. Полковник будет очень зол, если увидит, что ты шатаешься по снегу почти голая, так сказать. И оторвет нам с Доггером уши. Так что иди наверх.

4