Пора. Он шагнул из тени крыла «Грозовой птицы», и тотчас раздался голос:
— Это он?
Из сумрака дымовой завесы, где-то совсем рядом прозвучал леденящий ответ:
— Да.
Тобельд попытался развернуться на месте, но его ноги уже оторвались от земли. Сначала он увидел руку, схватившую его за одежду, а затем проявился огромный темный силуэт в броне серо-стального цвета. Наконец из мрака вынырнуло и мрачное лицо, состоявшее, казалось, из одних углов и неприкрытой угрозы. На нем выделялись широко посаженные черные глаза, сверкавшие злобной радостью.
— Куда ты направляешься, маленький человечек?
Тобельд не мог не удивиться, что такой огромный воин смог подобраться к нему без единого звука.
— Господин, я…
Говорить было очень трудно. В горле Тобельда пересохло, как в пустыне, а одежда, схваченная рукой Астартес, сильно врезалась в шею. Он попытался сделать вдох, но не слишком резкий, опасаясь, что мятежник сочтет это за отчаянную попытку сопротивления и отреагирует соответствующим образом.
— Тихо, тихо, — прозвучал еще один голос.
Из пелены дыма появилась новая фигура, еще более массивная и грозная. Тобельду бросились в глаза замысловатые гравировки и медальоны из драгоценных камней, украшавшие грудь второго Астартес, а также знаки отличия, свидетельствовавшие о высоком ранге воина из Легиона Сынов Хоруса. Но даже и без этих символов он тотчас узнал смеющееся лицо и очень светлые волосы Люка Седирэ, капитана Тринадцатой роты.
— Давай не будем устраивать из этого спектакль, — продолжил Седирэ.
Его правая рука непроизвольно согнулась; он не носил на ней латную рукавицу, демонстрируя полированную бронзу и анодированную черную сталь аугментического механизма на месте утраченной кисти. Седирэ потерял руку на Исстваане, сражаясь против Гвардии Ворона, и гордился своей раной, словно почетной наградой.
Взгляд Тобельда переместился на державшего его воина, и на его доспехах он тоже отыскал символы Тринадцатой роты, а затем узнал в нем Деврама Корду, одного из заместителей Седирэ. Но это не сулило ему ничего хорошего. Он снова попытался заговорить:
— Господа, я только выполняю свой долг…
Но слова застряли в горле, и Тобельд закашлялся, закончив фразу судорожным вдохом.
Из-за спины Корды, с той же дорожки, по которой только что прошел Тобельд, появился третий Астартес. Этого воина ассасин тоже отлично знал. Доспехи цвета высохшей крови, лицо, под кожей которого бушует ураган, и взгляд, который невозможно выдержать. Эреб.
— Свой долг, — повторил первый капеллан Несущих Слово, обдумывая его оправдания. — Это не ложь.
Голос Эреба звучал сдержанно, почти мягко, лишь слегка перекрывая шум ветров Гигса.
Тобельд моргнул, ощущая, как в его груди разрастается ужас, рожденный леденящим сознанием неотвратимости. Эреб знал, кто он такой. Каким-то образом это было ему известно с самого начала. Весь вид приближавшегося Астартес говорил о том, что все осторожные ухищрения, все безукоризненное мастерство ассасина — все это было напрасно.
— Мой долг служить Воителю! — выпалил Тобельд, отчаянно стараясь выиграть еще несколько мгновений жизни.
— Тихо! — приказал ему Несущий Слово, прежде чем ассасин успел сказать что-нибудь еще. Эреб оглянулся на шатер командующего. — Нельзя беспокоить Великого Хоруса. Он будет… недоволен.
Корда тряхнул Тобельда, как рыбак встряхивает ничтожный улов, прежде чем бросить его обратно в море.
— Такой слабый, — произнес он. — Он умирает прямо на глазах. Радиация пожирает его изнутри.
Седирэ скрестил руки на груди.
— Ну? — нетерпеливо обратился он к Эребу. — Это какая-то игра Несущих Слово, или у нас имеется реальная причина, чтобы мучить этого раба? — Он брезгливо поджал губы. — Мне становится скучно.
— Это убийца, — пояснил Эреб. — Своего рода оружие.
Тобельд только сейчас понял, что они поджидали именно его.
— Я… простой слуга, — прохрипел он.
От крепкой хватки Корды руки и ноги у него уже начали неметь, а перед глазами все расплывалось.
— Ложь, — бросил Несущий Слово, и обвинение прозвучало ударом хлыста.
Паника прорвала остатки сдерживающих барьеров в мозгу Тобельда, и он ощутил, как ужас захлестнул его с головой. Вся логика немедленно испарилась, оставив лишь чувство животного страха. Все приемы сохранения хладнокровия, которым он обучался в школе с самого детства, оказались бесполезными под холодным, очень холодным взглядом Эреба.
Тобельд согнул руку в запястье, и флакон оказался в его пальцах. Он резко дернулся в руке Корды и отчасти застал Астартес врасплох, так что ему удалось резко опустить стеклянный цилиндр вниз. Кристаллическая структура флакона, реагирующая на интенсивное движение, открыла в широкой части крошечное отверстие, через которое высунулись мономолекулярные иглы. Эти тонкие проволочки, не намного превосходящие толщиной человеческий волос, тем не менее могли легко проникнуть сквозь грубый эпидермис Адептус Астартес. Тобельд потянулся к покрытому шрамами лицу Корды, промахнулся и снова изогнулся, пытаясь убить державшего его Астартес. Он действовал совершенно бездумно, как механизм, в котором сбилась заложенная программа.
Корда решил утихомирить ассасина и шлепнул его по голове тыльной стороной ладони свободной руки, но удар получился таким сильным, что сломалась челюсть и едва не раскололся череп. Кроме того, Корда выбил ему один глаз. Тобельд на мгновение лишился сознания, а очнулся уже на земле. Кровь из разбитого рта и носа уже собралась в небольшую лужицу.
— Эреб прав, мой лорд, — сказал Корда, и его голос показался очень далеким и приглушенным.
Рука Тобельда заскребла согнутыми пальцами песок и срытый под ним камень. Оставшимся здоровым глазом он увидел, что флакон не разбился и до сих пор лежит там, где упал. Ассасин осторожно попытался до него дотянуться.
— Да, прав, — услышал Тобельд, как Седирэ, вздохнув, согласился со своим сержантом. — Кажется, это входит у него в привычку.
Ассасин взглянул вверх. Это простое движение вызвало почти непереносимую боль, а силуэты Астартес расплывались перед ним в кровавом тумане. Холодные глаза смотрели на него с осуждением и презрением.
— Покончи с ним, — сказал Эреб.
— Мой лорд? — переспросил Корда.
— Сделай, как он говорит, брат-сержант, — вмешался Седирэ. — Мне все это надоело.
Один из силуэтов приблизился, стал еще больше, и Тобельд увидел, как флакон исчезает в закрытой сталью руке.
— Интересно, что это такое?
А потом стекло блеснуло в руках Астартес, и иглы впились в разбитую руку Тобельда.
Седирэ с холодным равнодушием человека, повидавшего немало смертей, наблюдал, как умирает слуга. Он без особого любопытства ждал, не проявится ли в этом убийстве какое-нибудь отличие от всех остальных методов умерщвления, и в некоторой степени его ожидание оправдалось.