— За все годы считать, так много!
— Сколько за последние, допустим, двадцать лет?
— За двадцать? — Гаишник приподнял жезлом фуражку на голове, считая в уме. — А четверо!
Он врал! Или за те три года, что Русинов не приезжал сюда, потерялось ещё двое…
— Ну, это мало…
— Как сказать — мало… Четверых мы только знаем, это на моей памяти, — он косил свой ленивый и внимательный глаз на внутренности кабины. — А сколько пропало, которых не знаем? Никто не считал.
— Неужто бывает, что человек пропадает, а родная милиция — ни в зуб ногой? — продолжал играть простачка Русинов. — Не порядок.
— Наведи с вами порядок, — проворчал тот. — Лезете хрен знает куда и хрен знает зачем. Будто мёдом намазаны горы… Вот если потеряешься и вызовут вертолёт — знаешь сколько за него платить придётся? Если, конечно, тебя найдут?
— Сколько?
— Машину свою продашь, так ещё и должен останешься…
— Ну, если так, я лучше пропаду насовсем, — засмеялся Русинов. — Машина чужая, платить нечем…
— Вам, дуракам, всё смешочки! — насторожился инспектор. — А нам по горам бегать да по тайге. Мы — не вертолёты же… Значит, так: вешай номера, забирай ключи и документы на машину.
— А права?
— А права будут на этом посту, — отчеканил инспектор. — Поедешь назад — вернут.
— Вот это у вас порядочки! — ахнул Русинов, чуя, как этот лентяй между делом вяжет его по рукам и ногам: сказал-то — всего на месяц, в отпуск! Не явись вовремя — подождут и поднимут тревогу…
— Да вот такие уж, — согласился гаишник. — А как за вами ещё контроль наладить? Кто узнает, в горах человек или уехал? Тут все на глазах…
Он точно работал на Службу! И ездил советоваться к «егерю», как поступить с этим Русиновым. «Егерь» всё понял и взял его в ежовые рукавицы.
— Беречь надо людей-то, — добавил гаишник. — С милиции спрашивают, вот и мы спрашиваем…
«Егерь» наверняка уже вышел на связь и доложил по команде, что бывший завлаб Института Русинов объявился в пределах региона, что снаряжён, судя по продуктам, надолго, что морочит голову отпуском и чистым воздухом. Через несколько часов «егерю» дадут рекомендации и режим наблюдения за объектом…
— А ещё везде кричат — свобода личности! — заметил Русинов и босым выскочил на тёплый асфальт. — Победа демократии!..
— Это ещё не всё, — сказал инспектор. — В Чердыни заедешь в турбюро и там зарегистрируешься. И получишь рекомендации, как вести себя в условиях горно-таёжной местности и отдалённости.
— Во как! — усмехнулся Русинов: «егерь», по всей видимости, сидел в Чердыни, в этом турбюро, и пожелал познакомиться и «пощупать» его лично. Круто брали!
— В чужой монастырь со своим уставом не ходят, — назидательно сказал гаишник.
— Это верно! Да только я в Чердынь не собирался!
— Тогда в Красновишерске — всё одно…
— Я и туда не хочу!
Инспектор развёл руками, недоуменно свистнул:
— Где же ты рыбачить собрался? Сказал же — на Колве?
Он помнил каждое его слово!
— На Колве, да поближе где-нибудь…
— Всё равно регистрироваться надо! — отмахнулся он. — Хоть в луже рыбу лови потом…
Гаишник сунул ему документы с ключами, выложил из своей машины номерные знаки и отправился на проезжую часть. Русинов прикрутил номера, убрал еду с капота и бесценные бумаги в рюкзак и, прежде чем сесть за руль, подошёл к инспектору.
— Командир, скажи, пожалуйста… На кой ляд ты меня держал здесь семь часов? — спросил он с прямой откровенностью. — Сказал бы сразу все свои условия, и дело с концом. Я из-за тебя в баню опоздал!
— На кой? — поморщился он. — На кой… Откуда я знал, какие нынче будут условия? Всё же меняется… А ты нынче — первая ласточка. Вот и ездил… На кой… Гляди, через недельку повалят!
— Ну, если так, — с некоторым удовлетворением бросил Русинов, хотя на душе опять заскребло: ездил «стучать»! Может быть, чтобы в начале июня в горах никого не было из савельевской фирмы! У этих-то права не отбирали и фамилии не спрашивали, с почётом встретили, сопроводили, обеспечили беспрепятственный проезд, под козырёк.
Выезжая на трассу, Русинов неожиданно увидел полное к себе равнодушие со стороны гаишника и стал отметать подозрения. Может, они на этом посту и не «стучат» вовсе. ГАИ могут использовать вслепую: прикажут изымать права у всех иногородних водителей, особенно из крупных городов и столицы, — они будут исправно отбирать. А что, зачем — не их ума дело. «Егеря» же сидят по своим местам и лишь управляют…
На следующий день утром он был в Чердыни…
Через этот древний город проходил Великий Северный путь, на котором «сидели» Строгановы, держали его в руках, а вместе с ним и всё Зауралье. Они ещё знали земные и небесные пути, имели представление о «перекрёстках», ибо все города закладывали в этих точках. Они ещё владели не только территорией, но и Пространством, чётко осознавая себя владыками всего Северного Урала.
Русинов отыскал турбюро и по виду помещения сразу определил, что новшество это введено год-два назад якобы для контроля за «дикими» туристами. В коридоре на стенах висели плакаты по технике безопасности в лесу, горах и на воде. И само здание, вернее, помещение в трёхэтажном, наверняка строгановском, особняке с лепными карнизами ещё не было толком обжито. Можно было представить, сколько они платили за аренду! Значит, либо издержки за всё несёт Служба, либо нашёлся предприимчивый, сообразительный мужичок, который понял, что деньги делать можно из ничего, обирая «полудурков», стремящихся в горах сломать себе шею. Тут же, в коридоре, висел ценник пребывания туриста в районе из расчёта двадцать дней — сто тысяч рублей! И ценник тарифов, взимаемых за нарушения правил пожарной безопасности, замусоривания лесов, порубки деревьев. В зависимости от ущерба, если не заведено уголовное дело, — до пятисот долларов! Скорее всего, эта контора существовала специально для отпугивания «дикарей»: съездит один раз, натерпится страхов и, вернувшись с пустыми карманами, больше уже не сунется.
Кроме всего, в пожароопасный период доступ в леса и горы прекращался вообще.
Без всяких разведчиков, тайных наблюдателей и «егерей», без специально подготовленных людей, имея под руками человек пять бойких и ходких парней, можно было управлять внутренней жизнью огромного пространства, куда бы уместились Италия, Франция, пара Австрий. Пустынные места сделали бы этих людей всесильными, а полномочия их — неограниченными. Власть такого турбюро, по представлениям европейской цивилизации — третьестепенной, пустяковой организации, созданной во имя сервиса и прислуги, для России могла быть неоспоримой и высшей. Как тут понять её, Россию?..