Первую ночь в шведском особняке он ложился в постель без обязательного стакана тёплого молока и потому, наверное, долго не мог уснуть, и долго не просыпался, потому что Августа впервые не принесла ему чашку кофе.
Утром они снова взяли курс на северо-восток, туда, где был один из крупнейших «перекрёстков Путей» на Урале и куда неудержимо вела и тянула древняя память самых разных людей. Августа сидела в заложниках с пользой для дела: ей удалось вытянуть у старика, что Мамонт, по всей вероятности, сошёл с ума и какую-либо информацию о нём может знать участковый в посёлке Гадья. Иван Сергеевич не поверил ушам своим — если врач-психиатр здесь становится сумасшедшим, значит, что-то не так! Он мог с какой-нибудь целью сыграть болезнь, притвориться блаженным, но чтобы у Мамонта «крыша поехала» — такого не могло быть!
— Ты скучал обо мне? — прижавшись к Ивану Сергеевичу, спросила Августа.
— Да, — признался он.
Старик придирчиво осмотрел дельтаплан, который ему собрали на взлётной полосе, пощупал ткань крыла, поскрёб ногтем воздушный винт — всё ему не нравилось. Зато был почти в восторге от альпинистского костюма и лыж. Лыжи он решил зимой приспособить к дельтаплану, а в костюме ходить в баню, потому что когда возвращаешься в избу распаренный, то по дороге продувает и начинается насморк. А в этом костюме можно застегнуться на замки, зашнуроваться так, что и носа не видать! Продукты он сразу решил отдать «пришельцам» в горах, потому что сидят там давно и уже поистощали.
Иван Сергеевич поймал себя на мысли, что немного начинает ревновать Августу к старику. Тот, похоже, в молодости был не промах и даже сейчас посматривает на заложницу озорно и лукаво.
— Иностраночки, они — м-м-м! — и бодренько встряхнулся. — Эх, раньше не знавал!.. Мне бы лет тридцать скинуть!
Потом принёс к вертолёту две банки мёду. Одну, литровую, отдал Августе.
— Это тебе от меня! Кушай на здоровье! А эту, — он подал трёхлитровую банку Ивану Сергеевичу, — не тебе. Передай от меня гостинец участковому в Гадье. Вы ведь туда полетите? Только скажи, мёд вербный, пусть съедают сразу, не хранят. Я, скажи, ещё пошлю с оказией.
Вертолёт взлетел и пока выписывал круг, ложась на курс, Иван Сергеевич смотрел вниз. И пока ещё только чуял — ох, не простое тут место! Старик запустил двигатель дельтаплана и теперь обкатывал его, кружа по взлётной полосе…
К счастью, участковый в Гадье оказался на месте. Он сидел в своём кабинете при сельсовете — большой, представительный, и только милицейская форма на нём, линялая и поношенная, смазывала впечатление. Гостей он встретил приветливо, хотя несколько официально, даме предложил кресло, мужчинам стулья и велел кому-то в коридоре принести чаю и никого не впускать. Иван Сергеевич вручил ему подарок от старика, которому участковый очень обрадовался.
— А вот мы сейчас и начнём его съедать! — весело сказал он. — Вербный мёд — штука сладкая и полезная. Только вот хранить нельзя!.. Да, «Валькирия» в прошлом году у нас работала, только начальник был другой, кажется, Савельев фамилия.
— Савельев, — подтвердил Иван Сергеевич и представил своих спутников. Референт смотрел на участкового и что-то смекал.
— В прошлом году ведь человек у них потерялся, — вспомнил и загрустил участковый. — Долго искали… А нашли нынче… Как сказал врач, сознание восстановлению не подлежит, пропал человек. В Москву увезли.
Референт, видимо, об этом уже знал и не потрудился даже выразить удивление. Зато Иван Сергеевич воскликнул:
— Гляди ты! Надо же! А что с ним стряслось?
— Кто знает? — вздохнул участковый. — Может, заблудился или, может, зверь напугал. Всяко бывает. А может, что необычное увидел. У нас в горах вон «летающие тарелки» видят, «снежных человеков»… Много ли надо, чтобы сойти с ума? Вон нынче ещё один с ума сошёл.
Иван Сергеевич ждал этого и потому удивился ещё больше:
— Что вы говорите?
— Да вот, факт, как говорят, налицо! Да ещё вооружённый!
— Поймали? — с замиранием сердца спросил Иван Сергеевич.
— Как же не поймали? Поймали…
— А этот на какой почве?
Участковый пожал богатырскими плечами:
— Ведь ни у кого не спросишь, а сам не скажет… Кричит, я — Мамонт!.. Видимо, представляет себя ископаемым животным.
— Тоже в Москву отправили?
— Нет, не отправили, — также просто развёл руками участковый. — Этот сбежал! Его ведь запоры не держат. Настоящий мамонт. Простенок умудрился в камере выворотить. Лес — в обхват толщины, на шкантах собран — трактором не возьмёшь. Этот чем-то расшатал и утёк.
«Это тебе — Мамонт! — с гордостью подумал Иван Сергеевич. — Нашёл кого под замок сажать!»
И тут же его озарила другая мысль. Мамонт, почуяв, что из него делают «паровоз», нашёл блестящую идею — прикинуться сумасшедшим! А кому нужен невменяемый? Куда он может завести?.. А сам продолжает спокойно работать в горах.
«Умница ты, умница! — умилился Иван Сергеевич, поглядывая на шведа. — Плохи ваши дела, господа. Мамонт может и не такой номер выкинуть!»
— Ничего, снова поймаем, — пообещал участковый. — Куда он денется?.. Вы работайте, не бойтесь. Оружие мы отняли, так что он теперь не опасный. Если какая-то помощь нужна — обращайтесь. Я ведь здешние места хорошо знаю.
Мёд и в самом деле был сладкий и имел топкий, какой-то весенний вкус. Участковый подливал чай, щедро накладывал мёд в блюдца, и это несколько не вязалось с его внутренней собранностью и волей. Сильный человек не просто не умеет прислуживать, но и угощать, ибо привык сам принимать и услуги, и угощения.
— А могли бы растолковать, где находится Кошгара? — спросил Иван Сергеевич.
— Смотря какая нужна. Одна — за Уралом…
— Нам нужна другая, в вашем районе.
— Карта есть? — деловито спросил он. Референт с готовностью выложил ему на стол карту. Участковый поставил точку карандашом.
— Отсюда на вертолёте около часа лёту, — сообщил он. — Недалеко есть приличная площадка для посадки, увидите… Я бы вас проводил, да сейчас не могу.
— Ничего, мы сами! — обрадовался Иван Сергеевич. Участковый помялся, что тоже для него было неестественно.
— Только вы одни в горы не ходите… В пашей глухомани тут считается это место… ну, проклятым, что ли. Там ведь лет тридцать назад была подземная ракетная установка. Сейчас уж можно говорить…
— Утечка радиоактивности? — спросил референт.
— Нет! Это так, в народе болтают, — отмахнулся участковый. — Но всё равно там что-то нечисто.
— Да уж говорите прямо! — подсобил ему Иван Сергеевич. — Мы всё поймём.
— Государственных секретов теперь нет, так можно и прямо, — согласился тот. — Когда ещё строили, говорят, подметили это дело. Люди поработают под землёй и делаются сами не свои, какая-то нервная болезнь. А когда началось боевое дежурство у ракетчиков, тут и пошло. Однажды вся смена целиком заболела…