Мегги уставилась на крошечный деревянный самолет.

— Ты ведь так их описывала — летательные машины?

— Но ты же был без сознания!

Он улыбнулся и приложил руку ко лбу.

— Тем не менее твои рассказы все там. Я их до сих пор слышу. Вот только про музыку я не понял, как это устроено. Знаешь, коробочка, откуда звучит музыка…

Мегги невольно улыбнулась:

— Да, радио… Нет, здесь оно не может работать… Не знаю, как тебе объяснить…

Фарид вдруг взял ее за руку.

— Мы сейчас придем, — сказал он Дориа и потащил Мегги за собой. — Волшебный Язык знает, как ты на него смотришь?

— На кого?

— На кого! — Он провел пальцем по лбу, изображая шрам Дориа. — Послушай! — сказал он, откидывая ей волосы со лба. — Пойдем со мной! Мы могли бы бродить по деревням вместе. Как тогда, когда мы с Сажеруком шли за твоими родителями. Помнишь?

Он еще спрашивает!

Мегги посмотрела через его плечо. Дориа стоял рядом с Фенолио и Элинор. Фенолио рассматривал самолет.

— Прости меня, Фарид, — сказала она, мягко снимая его руку со своего плеча, — но я хочу остаться здесь.

— Почему? — Он попытался ее поцеловать, но Мегги отвернулась, хотя глаза ее при этом наполнились слезами. "Помнишь?"

— Удачи тебе! — сказала она, целуя его в щеку. Таких красивых глаз она не видела ни у одного юноши. Но что делать — ее сердце теперь билось чаще при виде другого.

Потом

Спустя пять месяцев на одиноком хуторе, куда Черный Принц поселил когда-то Перепела, родится ребенок. Это будет мальчик, темноволосый, как отец, но с глазами матери и сестры. Он будет знать, что леса полны фей, что на столе, где лежит хоть клочок пергамента, непременно спит стеклянный человечек, что книги переписываются от руки и что знаменитый миниатюрист рисует левой рукой, потому что правая кисть у него кожаная. Он привыкнет, что на рыночной площади комедианты жонглируют огнем и разыгрывают непристойные фарсы, что женщины носят длинные платья, а городские ворота охраняет вооруженная стража.

А его тетка по имени Элинор будет рассказывать мальчику, что есть мир, где все устроено по-другому. Там нет ни фей, ни стеклянных человечков, зато есть звери, которые носят детенышей в сумке на животе, и птицы, машущие крыльями так быстро, что это звучит как жужжание шмеля. Еще там есть кареты, которые ездят без лошадей, и движущиеся картины. Элинор расскажет ему, что давным-давно ужасный злодей по имени Орфей вычитал оттуда его родителей, а потом этот Орфей бежал от его отца и Огненного Танцора в горы Севера, где, надо надеяться, и замерз. Она расскажет ему, что в том мире даже люди, облеченные высшей властью, не носят мечей, но зато там есть куда более страшное оружие (у его отца есть очень красивый меч. Он лежит в мастерской, завернутый в ткань. Мальчик иногда тайком разворачивает его и проводит пальцами по блестящему клинку). Да, Элинор будет рассказывать ему невероятные вещи об этом мире, где люди будто бы даже построили летающие кареты, но в это он веетаки не верит, хотя Дориа соорудил для его сестры крылья, на которых Мегги в самом деле пролетела от городской стены до реки.

И все же он посмеялся над ней, потому что в полетах он понимает больше, чем Мегги. Ведь по ночам у него иногда вырастают крылья, и он вместе с матерью летает по деревьям. А может быть, это ему только снится. Он видит этот сон почти каждую ночь, но все же ему хотелось бы посмотреть на летающие кареты, на зверей с сумками, на движущиеся картины и на дом, о котором так часто рассказывает Элинор, — дом, полный книг, написанных без пера и чернил и тоскующих, потому что Элинор их бросила.

— Когда-нибудь мы отправимся туда вместе, — повторяет Элинор, и Дариус всякий раз кивает.

Дариус тоже умеет рассказывать замечательные истории о коврах — самолетах и джиннах в бутылках.

— Когда-нибудь мы отправимся туда втроем, и я тебе все покажу.

А отец сажает его на колени, гладит по черным волосам и говорит, как Элинор:

— Когда-нибудь непременно. Но для этого нам нужны слова — правильные, потому что не всякие слова открывают двери между мирами, а тот, кто мог бы их написать, — ленивый старик. И, к сожалению, он становится с каждым днем все забывчивее.

А потом он рассказывает о Черном Принце и его медведе, о великане, которого непременно нужно будет навестить, и о новых фокусах, которым научился Огненный Танцор. И мальчик прочтет в глазах отца, что он счастлив здесь и совсем не томится по другому миру. Как и сестра. И мать.

И он подумает, что придется ему однажды отправиться в другой мир одному. Или с Элинор. А для этого нужно выяснить, какого старика имеет в виду отец — стариков в Омбре много. Наверное, он говорит о том, у которого два стеклянных человечка. Он сочиняет песни для комедиантов и Виоланты, которую все называют Доброй и любят куда больше, чем ее сына. Баптиста называет старика Чернильный Шелкопряд, а Мегги иногда ходит к нему в гости. Надо в следующий раз пойти с ней и спросить его о словах, открывающих двери. Потому что в том мире, судя по всему, очень интересно, гораздо интереснее, чем здесь.

Чернильный мир

Ансельмо стражник у ворот замка Омбры

Бальбулус миниатюрист в замке Омбры

Баптиста комедиант; актер; изготовитель масок

Баранья Башка см. Орфей

Барсучья нора убежище разбойников

Баста подручный Каприкорна, любитель поножовщины

Белла знахарка в богадельне Хитромысла

Белые Женщины служительницы Смерти

Бенедикта комедиантка

Богадельня больница Хитромысла во владениях Дворца Ночи; убежище для гонимых

Брианна дочь Сажерука и Роксаны; служанка Виоланты; прислуга Орфея

Бродяга разбойник

Верзила см. Сахарок

Виоланта по прозвищу Уродина: дочь Змееглава; вдова Козимо; мать Якопо

Вито солдат Виоланты

Волшебный Яык см. Мо

Гвин рогатая куница Сажерука

Гекко разбойник

Герцог Вздохов см. Жирный Герцог

Дариус бывший чтец Каприкорна; библиотекарь Элинор

Дворец Ночи замок Змееглава

Двупалый разбойник