— Ну что ж, достойная причина. — Огненная птица на ладони Сажерука превратилась в пепел. — А что до слов… Его голос нравится мне куда больше, чем твой, пусть даже я немало из-за него пострадал. Голос Волшебного Языка исполнен любви. А твой говорит только о себе. Не говоря уж о том, что ты любишь читать слова, о которых никто не подозревал, или, наоборот, пропустить что-нибудь, что обещал прочесть. Правда, Фарид?

Фарид молча смотрел на Орфея тяжелым от ненависти взглядом.

— Как бы то ни было, — продолжал Сажерук, выпустив из пепла на ладони язычок пламени, принявший форму крошечного черепа, — я прихвачу эти слова с собой. И книгу тоже.

— Книгу? — Орфей отшатнулся, как будто огонь на ладони Сажерука превратился в змею.

— Да, ты ведь украл ее у Фарида — помнишь? Твоей она от этого не стала, хотя ты ею усердно пользуешься, как мне рассказывали. Разноцветные феи, пятнистые кобольды, единороги. В замке, говорят, появились даже гномы. Зачем ты это делаешь? Синие феи были тебе недостаточно хороши? Зяблик топчет гномов ногами, а единороги погибают злой смертью…

— Нет, нет! — Орфей сделал протестующий жест. — Ты не понимаешь! У меня большие планы! Я еще не закончил работу, но ты увидишь — история получится великолепная! Фенолио очень многое не использовал, не описал, я изменю все это, усовершенствую…

Сажерук повернул руку ладонью вниз, и пламя закапало на пол.

— Ты говоришь совсем как Фенолио, но, мне кажется, ты намного хуже. Этот мир прядет свои нити сам. Вы оба только запутываете их, соединяете несоединимое, вместо того чтобы предоставить усовершенствования тем, кто здесь живет.

— Кому же, например? — В голосе Орфея зазвучала ненависть. — Перепелу? Он-то с каких пор стал тут своим?

Сажерук пожал плечами.

— Кто знает! Может быть, мы все живем сразу в нескольких историях. А теперь принеси мне книгу. Или послать за ней Фарида?

Орфей смотрел на Сажерука с горькой обидой отвергнутого любовника.

— Нет! — выговорил он наконец. — Она мне нужна. Книга останется у меня. Ты не имеешь права ее забирать. Имей в виду, не только Фенолио может написать слова, от которых тебе не поздоровится. Я могу тебя…

— Слов я больше не боюсь, — нетерпеливо перебил его Сажерук. — Ни твоих, ни Фенолио. Они ведь не смогли предписать мне, какой смертью умереть. Ты, кажется, забыл об этом?

Он протянул руку — и в ней оказался пылающий факел.

— Сходи за книгой, — сказал Сажерук, протягивая факел Фариду. — И захвати все, что он написал. Все до последнего листка.

Фарид кивнул.

Сажерук вернулся! Вернулся!

— Захватите список! — Голос у Сланца был тоненький, как его ручки и ножки. — Список, который я составил по его приказу. Перечень всех слов, использованных Фенолио. Я дошел уже до буквы "К"!

— А, это хорошая мысль! Список. Спасибо тебе клянный человечек! — Сажерук улыбнулся. Улыбка его нисколько не изменилась. Фарид был очень рад она не осталась у Белых Женщин.

Он посадил Сланца на плечо и побежал к лестниц Пролаза прыгнул за ним.

Орфей попытался загородить ему дорогу, но факел закоптил ему очки и прожег шелковую рубашку. Осс был смелее своего хозяина, но Сажерук прошептал что-то — и от факела к Дуботрясу потянулись огненные руки. Пока он оправлялся от испуга, Фарид уже проскочил на лестницу и вихрем взлетел по ступенькам вверх. Сердце его было переполнено счастьем, на языке он чувствовал сладкий вкус мести.

— Сланец! — закричал Орфей ему вслед. — Я разобью тебя вдребезги, так что по осколкам даже цвета твоего будет не узнать!

Стеклянный человечек судорожно вцепился в плечо Фарида, но не повернул головы.

— А тебя, жалкий лгунишка, погонщик верблюдов, — Орфей захлебывался словами, — я отправлю в историю, полную ужасов. Я напишу ее специально для тебя!

От этой угрозы Фарид на мгновение замер, но тут раздался голос Сажерука:

— Думай, кому угрожаешь, Орфей. Если с мальчиком что-то случится или если он вдруг исчезнет, как могло случиться сегодня, я снова приду к тебе в гости. А я без огня не хожу, ты знаешь.

— Ради тебя! — донесся до Фарида исступленный крик Орфея. — Я все делал ради тебя — и вот твоя благодарность?

Когда Халцедон понял, что Фарид и Сланец ищут в кабинете хозяина, он осыпал обоих отборной бранью.

Но Сланец, не обращая внимания на старшего брата, сосредоточенно помогал Фариду собрать каждый клочок, исписанный почерком Орфея. Книгу они тоже прихватили. Халцедон кидался песком и заточенными перьями, призывал на голову Сланца все страшные болезни, какие только бывают у стеклянных человечков, и даже героически бросился за последним листком, лежавшим на письменном столе Орфея, но Фарид просто отпихнул его.

— Предатель! — кричал Халцедон вслед брату, когда Фарид закрывал за собой дверь кабинета. — Надеюсь, ты разобьешься вдребезги, в мелкую крошку!

Но Сланец проигнорировал эти вопли, как и угрозы Орфея.

Сажерук уже ждал у входной двери.

— Где они? — встревоженно спросил Фарид, подбегая к нему.

Ни Орфея, ни Осса не было видно, но он слышал их возбужденные голоса.

— В подполе, — сказал Сажерук. — Я обронил немного огня на лестнице. Мы успеем добраться до леса, пока он погаснет.

Фарид кивнул. На лестницу высунулась служанка. Но это была не Брианна.

— Моей дочери здесь нет, — сказал Сажерук, словно прочел его мысли. — Не думаю, что она когда-нибудь вернется в этот дом. Она у Роксаны.

— Она же меня ненавидит! — пробормотал Фарид. — Почему она мне помогла?

Сажерук открыл дверь, и куницы метнулись на улицу.

— Наверное, Орфей ей нравится еще меньше, чем ты, — сказал он.

Огонь Коптемаза

Жизнь — ускользающая тень, фигляр, Который час кривляется на сцене

И навсегда смолкает; это — повесть, Рассказанная дураком, где много

И шума, и страстей, но смысла нет.

Уильям Шекспир. Макбет [17]

Фенолио был счастлив. Да, счастлив, даже несмотря на то, что Иво и Деспина непременно хотели вытащить его на рыночную площадь, где Коптемаз давал представление. Глашатаи уже несколько дней кричали об этом на всех углах, а Минерва, конечно, не хотела отпускать детей одних. Зяблик велел соорудить на площади помост, чтобы каждый мог насладиться бездарными фокусами придворного огнеглотателя. Может быть, наместник с Коптемазом хотели отвлечь народ от возвращения Огненного Танцора? Как бы то ни было, даже Коптемаз не мог испортить Фенолио настроение. Ни разу еще у него не было так легко на сердце с тех пор, как он отправился вместе с Козимо ко Дворцу Ночи. О том, что случилось тогда, он сейчас не хотел вспоминать. Эта глава закончена. Его история приняла новый оборот, и все благодаря кому? Ему, Фенолио! Ведь именно он, и никто другой, ввел в игру Перепела, оставившего в дураках Свистуна и Зяблика и вернувшего Огненного Танцора из царства мертвых. Какой великолепный персонаж! Как нелепо смотрелись рядом c ним выдумки Сырной Головы: дурацкие разноцветные феи, мертвые единороги, гномы с отливающими синевой волосами. Дарований Орфея хватает только на подобную безвкусицу, зато он, Фенолио, способен создавать настоящих мужчин — Перепела и Черного Принца. То есть, конечно, нужно признать, что плоть и кровь Перепел обрел лишь благодаря Мортимеру. И все же вначале было слово, и это слово, точнее, множество слов, написал Фенолио.