– Нет.
Мужчины начали одеваться.
– Я также думаю, что ты красив, – сказал Биркин Джеральду, – и это тоже дает удовольствие. Нужно наслаждаться тем, что тебе дано.
– Ты говоришь, что я красив – ты имеешь в виду физическую красоту? – спросил Джеральд, чьи глаза мерцали.
– Да. В тебе есть какая-то северная красота, словно свет, отражающийся от снега – и твое тело имеет красивую, пластичную форму. Да, этим обязательно следует наслаждаться. Мы должны наслаждаться абсолютно всем.
Джеральд гортанно рассмеялся и сказал:
– Это одна точка зрения. Я даже могу сказать, что почувствовал себя лучше. Мне это определенно помогло. Такое братство тебе было необходимо?
– Возможно. Как ты считаешь, это и есть клятва?
– Понятия не имею, – рассмеялся Джеральд.
– В любом случае, чувствуешь себя свободнее и более открыто – а это как раз то, что нам сейчас нужно.
– Разумеется, – сказал Джеральд.
Они подошли поближе к огню, захватив с собой графины, стаканы и еду.
– Я всегда перекусываю, прежде чем лечь в постель, – сказал Джеральд. – Так мне лучше спится.
– А мой сон не будет таким сладким, – сказал Биркин.
– Вот как? Вот тебе и пожалуйста, мы совсем не похожи. Надену-ка я халат.
Биркин остался один и стал глядеть на огонь. Его мысли обратились к Урсуле. Казалось, она вновь проникла в его сознание. Джеральд спустился вниз в халате из плотно-зеленого шелка в широкую черно-зеленую продольную полоску, ярком и необычном.
– Ты очень изящен, – сказал Биркин, рассматривая объемное одеяние.
– В Бухаре это было кафтаном, – сказал Джеральд. – Он мне очень нравится.
– Мне тоже.
Биркин молчал, обдумывая, насколько тщательно Джеральд подбирал себе одежду, какой дорогой она была. Он носил шелковые чулки и запонки искусной работы, шелковое белье и шелковые подтяжки. Забавно! Это было еще одно различие между ними. Что касается собственной внешности, Биркин был неизобретательным и относился к ней легкомысленно.
– Разумеется, тебе тоже, – сказал Джеральд, словно размышляя вслух, – в тебе есть что-то загадочное. Ты необычайно силен. Это очень неожиданно и довольно удивительно.
Биркин рассмеялся. Он разглядывал фигуру другого мужчины, белокурую и привлекательную в своем богатом наряде и часть его разума размышляла о разнице между ними – огромной разницы; так различаются, пожалуй, мужчина и женщина, только в другом направлении. Но в действительности именно Урсула, именно женщина захватила сейчас существо Биркина. Джеральд вновь растворялся во мраке, и он забыл про него.
– Ты знаешь, – внезапно произнес он, – я пошел и сделал предложение Урсуле Брангвен сегодня, попросил ее выйти за меня замуж.
Он увидел, как на лице Джеральда появилось сияющее удивление.
– Да что ты!
– Да. Со всеми формальностями – сначала поговорил с ее отцом, как это принято в нашем мире – хотя это получилось совершенно случайно – или просто обстоятельства сложились неудачно.
Джеральд только удивленно смотрел на него, словно не понимая, о чем он говорит.
– Ты же не хочешь сказать, что совершенно серьезно пошел и попросил ее отца разрешить ей выйти за тебя замуж?
– Да, – сказал Биркин, – именно так я и сделал.
– Что? А до этого ты с ней-то говорил об этом?
– Нет, ни слова. Я внезапно подумал, что пойду туда и спрошу ее – а так случилось, что вместо нее появился ее отец – вот я и спросил его.
– Можно ли тебе ее получить? – заключил Джеральд.
– Да-а, точно.
– А с ней ты не говорил?
– Говорил. Она пришла потом. И услышала то же самое.
– Вот как! И что же она ответила? Ты теперь обрученный человек?
– Нет – единственное, что она сказала, что не хочет, чтобы на нее давили.
– Она что?
– Сказала, что не хочет, чтобы на нее давили.
– «Сказала, что не хочет, чтобы на нее давили»! И что же она под этим подразумевала?
Биркин пожал плечами.
– Не могу сказать, – ответил он. – Полагаю, в тот момент ей не хотелось об этом думать.
– Но так ли это? И что ты тогда сделал?
– Вышел из дома и направился сюда.
– Ты направился прямо сюда?
– Да.
Джеральд смотрел на него с удивлением и приятным волнением. До него все еще не доходило.
– Но то, что ты говоришь, все действительно так и было?
– Слово в слово.
– Да?
Он откинулся на спинку кресла с восторгом и приятным изумлением.
– Ну, это хорошо, – сказал он. – И ты пришел сюда побороться со своим добрым ангелом, да?
– Я? – сказал Биркин.
– Ну, все так и выглядит. Разве ты не это сделал?
Теперь пришла очередь Биркина не понимать слова собеседника.
– И что теперь? – спросил Джеральд. – Ты собираешься, так сказать, оставить свое предложение в силе?
– Пожалуй, да. Я поклялся себе, что пошлю их всех к черту. Но мне кажется, через какое-то время я повторю свое предложение.
Джеральд пристально рассматривал его.
– Так значит, она тебе нравится? – спросил он.
– Мне кажется, я люблю ее, – сказал Биркин и на его лице застыло жесткое выражение.
На мгновение лицо Джеральда осветилось радостью, как будто это было сказано специально, чтобы доставить ему удовольствие. Затем на его лице появилась крайняя серьезность, и он медленно кивнул.
– Ты знаешь, – сказал он, – я всегда верил в любовь – в настоящую любовь. Но разве ее сегодня найдешь!
– Не знаю, – сказал Биркин.
– Очень редко, – сказал Джеральд. Затем, после паузы: – Я никогда сам ее не испытывал – только не то, что я назвал бы любовью. У меня были женщины, с некоторыми отношения продолжались довольно долго. Но я никогда не испытывал любви. Мне кажется, я никогда не чувствовал к женщинам такой любви, которую испытываю к тебе – не любовь. Ты понимаешь, о чем я говорю?
– Да. Я уверен, что женщин ты никогда не любил.
– Ты ведь чувствуешь это, да? А как ты думаешь, полюблю ли я когда-нибудь? Ты понимаешь, о чем я?
Он приложил руку к груди, сжимая ее в кулак, словно хотел вытащить что-то из нее.
– Я имею в виду, что я не могу объяснить, что это такое, но я знаю это.
– Так что же это в таком случае? – спросил Биркин.
– Понимаешь ли, я не могу выразить этого словами. То есть в любом случае это что-то прочное, что-то, что не изменится.