В эфире была полная тишина, хотя пеленг отмечал работающую на вертолете радиостанцию — слушали и помалкивали. Не отключая связь, дед Мазай нажал тангенту оперативной рации.
— Дай ему предупредительный по курсу! На борту это должны были услышать. Через несколько секунд густой рой трассирующих пуль прорезал синеющее вечернее небо. Вертолет резко изменил курс и пошел в сторону сопок с набором высоты, но оттуда ударил искристый плотный веер. Машина сбросила скорость, почти зависла и развернулась на месте. И тотчас же заработала «Шилка», отрезая путь вертолету и пресекая попытку набрать высоту, — очередь перед носом, очередь над лопастями.
— «Земля», «земля», не стреляйте! — наконец отозвался борт. — Выполняю ваши требования!
— Площадку видишь? Сади машину, выключай двигатели, — приказал дед Мазай. — И зажги бортовые огни.
— Вас понял, иду на посадку, — забормотал пилот, и на хвосте вертолета засверкал проблесковый маяк.
Машина опустилась на бетонный пятачок, резко снизился вой турбин. Четверо бойцов «Молнии» с оружием и в масках были уже возле вертолета.
— Выходить по одному, — передал на борт генерал. — Руки за голову, оружие на землю.
Кроме трех человек экипажа в вертолете оказалось еще двое, по виду авиатехники. Пока дед Мазай шел к посадочной площадке, «зайцы» обыскали машину, изъяли портфель с полетной документацией и планшет. На карте запретная зона была обозначена красным карандашом, а на целлулоиде вычерчен маршрут из Мурманска со штурманскими расчетами. Непрошеные гости лежали на земле вниз лицом с раскинутыми руками и ногами, бойцы ощупывали их одежду. Вот тебе и глухой угол, вот вся конспирация! Легче спрятать подразделение где-нибудь в Подмосковье, на территории воинских частей, где камуфляж не бросается в глаза; здесь же красный кружок на карте, как запретный плод, будет еще больше привлекать внимание… А люди в черных масках, живущие в брошенном городке, — тем более!
Офицеры развели задержанных по разным местам поодиночке, чтобы устроить допрос. Генерал увел с собой командира экипажа, посадил его в одной из комнат штаба, сдернул с головы душную маску: в помещении был полумрак, лица толком не разглядеть…
— Ну, рассказывай, командир, — предложил он. — Только не говори, что заблудился, что радиостанция на вертолете барахлит, что компас врет.
— Прилетели за керосином, — уныло признался тот. — Подхалтурить хотели, два месяца зарплаты не выдают…
— А здесь что, склад ГСМ? Или нефтеперегонный завод?
— Нет… Но тонн тридцать еще есть. От локаторщиков остался. Возле посадочной площадки емкость закопана, подземный склад.
— Керосин кончился? — усмехнулся генерал.
— Мы не себе. Одному кооперативу сдаем, наличными получаем, — объяснил командир экипажа. — Денег на зарплату нет, так командир эскадрильи на три ночи машину дает. Вместо зарплаты. А сколько заработаем, сколько успеем вывезти — все наше.
— Бизнес?
— А что делать?.. Семьи кормить надо.
— Почему машина без бортового номера и опознавательных знаков? — спросил дед Мазай. Командир невесело улыбнулся:
— Дело-то воровское… Да и машина давно списана, едва дышит. Подшаманили немного, вот и летаем по ночам.
— Что же вчера не насмелились приземлиться?
— Вчера не мы были, другой экипаж, — сообщил он. — Прилетели с выпученными глазами: какие-то люди, говорят, у локаторщиков. По радио запрашивают…
— Значит, вы решили рискнуть?
— Мы точно знали, здесь никого и быть не может. А здесь…
— Да, брат, влетели вы! — пожалел генерал. — За нарушение Правил выстригут все талоны из летных книжек, спишут на землю. Снимут с должности командира эскадрильи, все без зарплаты останетесь. Да и возбудят уголовное дело!
Сначала показалось, что он ослышался, а взглянув на вертолетчика — глазам не поверил: здоровый тридцатипятилетний мужик плакал, сдавливая, скрывая рвущиеся из горла всхлипы и стон. Командир не хотел показывать слезы, гнул голову, изображал, что откашливается, но сжавшаяся, плачущая душа выдавала суровое мужское горе.
Генерал тоже как будто не заметил этих слез, не подал виду.
— Ну кончится керосин, что дальше-то? Тоже мне, бизнесмены, воры в законе… Сидите здесь и ждите. Решим, что с вами делать.
После допроса всех гостей выяснилось, что говорят они примерно одно и то же, ко всему прочему, авиатехники с готовностью показали замаскированную трубчатую стойку, через которую откачивали авиационный керосин из подземной цистерны. В вертолете же было установлено три двухтонных бака, на полу лежал насос и бухта топливного шланга — неоспоримые доказательства, что эта воровская команда промышляла себе на хлеб насущный и тянула все, что брошено или плохо лежит. Борттехник признался, что зарплату за прошлый месяц вертолетчики компенсировали за счет того, что нашли в тайге оставленную буровую установку, демонтировали и перевезли на подвеске четыре дизеля и восемьсот метров буровых труб. А еще раньше обнаружили настоящий клад — почти два километра толстого медного кабеля, который изрубили на куски, за несколько рейсов перетащили в Мурманск и продали на какое-то латвийское судно. Добра по лесам и сопкам было оставлено так много, что, если бы зарплату перестали выплачивать вообще, можно было протянуть года два-три.
Прежняя богатейшая страна жила, как и положено, с размахом, на широкую ногу, и тем самым как бы создавала запас прочности на медленный переход к нищете.
Воздушных помоечников можно было отпускать без оглядки и их законную добычу — керосин отдавать без тени сомнения. Правда, они присмотрели в военном городке еще и электрокотлы из столовой, дизель-электростанцию и медные кабели, лежащие где-то в земле, но это уж было бы слишком. Вертолетчики молча и деловито закачали в баки горючее, оставили на земле авиатехников, чтобы не возить лишний груз, рассчитывая за ночь сделать еще один рейс, и с трудом подняли перегруженную, трясущуюся машину. Офицеры «Молнии», каждый из которых проходил летную подготовку и кое в чем разбирался, смотрели на это с восторженным ужасом: половина контрольных приборов на вертолете не работала, степень вибрации была такой, что давно уже расшатались заклепки, замки капотов, и вся обшивка машины тряслась под струёй воздуха, как осиновые листья.
— Ничего, еще полетает, — успокаивали хладнокровные техники, глядя вслед. — Это когда там сидишь — страшновато. А с земли смотришь — хорошая машина. Которая может скоро упасть, с земли сразу видно. А эту еще не видно. Не скоро упадет.
К утру отчаянные вертолетчики и в самом деле успели сделать еще один рейс, поклялись держать язык за зубами — а они умели держать — и благополучно улетели. По условиям конспирации, каждого, кто оказывался вблизи от засекреченного объекта, следовало задерживать и передавать в руки местной военной контрразведки, находящейся в Мурманске. А та, установив, кто лично курирует спецподразделение на брошенной радиолокационной станции, обязательно перестраховалась бы и отправила задержанных далее по команде.