А Роман проникновенно добавил:
– Вспомянем богиню Цереру и утешительную гишторию дочери ея Прозерпины. [17] В сей аллегории вижу я глубокий смысл, подающий нам надежду.
– Ладно, – Валька решилась на компромисс, – охотники вытирать любезной княжне слезы могут остаться здесь и хоть до утра предаваться радостям христианского милосердия. А мне пора на розыски – раз уж Ритуха пропала, ее надо искать.
С этими словами валькирия взмыла в воздух и исчезла. Братья Брюсы, церемонно раскланявшись с хозяйкой дома, последовали за ней. Княжна наконец осталась в одиночестве и смогла без помех предаться скорби…
Очнувшись, Маргарита поняла, что лежит в каком-то просторном помещении, озаряемом неопределенными источниками света. Во всяком случае, ни одной лампочки или люстры здесь не было, а неяркий, идущий неизвестно откуда свет был. Границы помещения таяли где-то за гранью этого загадочного света. Черт знает на что это все было похоже, только не на внутренность тесного кувшина.
Где же она оказалась? Мысли, спутавшиеся в момент рокового происшествия, постепенно приходили в норму.
«Свет мог бы быть и поярче», – подумала Маргарита, и секунды через три стало намного светлее. Маргоша приподняла голову и огляделась. Ее окружало… ничто. Не нечто, а именно ничто. Предметов, которые можно было назвать привычными именами, то есть стен, пола, потолка, а тем более – окон и дверей, обнаружить не удалось. Не было ничего, что могло бы послужить хоть каким-то ориентиром в пространстве… Не было мебели, не было никаких растений, и уж подавно – никаких живых существ. Пустота, границы которой терялись в бесконечности.
Одно было хорошо – ощущение собственной невесомости и газообразности покинуло Маргариту, она снова ощущала себя самой собой. Правда, каждая мышца ее тела сильно ныла – так бывает после непривычных физических нагрузок, после длительных полетов без использования летательных средств и еще – после трасматериализаций и прочих магических экспериментов с организмом чародея.
«Ужасно, что здесь нет даже дивана! – мысленно посетовала Маргарита. – Как хотелось бы устроиться поудобнее!»
Кто-то невидимый вновь прислушался к ее мыслям, и через несколько секунд Маргоша почувствовала, что лежит на мягком диване, а голова ее покоится на диванной подушке. Итак, появился предмет, который был знаком и который можно было назвать привычным человеческим словом.
– Воды! – негромко, но требовательно сказала Маргоша, продолжая свои эксперименты.
Рядом с диваном возникла деревянная бадейка, в которой болтался затейливый серебряный ковш. Итак, желания сбываются, а стало быть, следует соблюдать осторожность, прежде чем о чем-то подумаешь… Можно нечаянно такого нажелать, что не будешь знать, куда деваться, если это перед тобой возникнет.
Вот и с водой… Неизвестно, из какого она источника. В смысле санитарного состояния. Московские родники, к примеру, давно отучили Маргошу от привычки пить сырую воду. В этой бадейке тоже вполне могут плавать палочки Коха и золотистые стафилококки… Конечно, серебро воду обеззараживает, а ковшик выкован именно из серебра. Но все же лучше не рисковать – в вопросах санитарии и гигиены бдительность излишней не бывает.
– Я имела в виду воду в бутылках, причем – промышленного разлива, – уточнила Маргарита свои требования.
Рядом с бадейкой появились две бутылки – классические «Ессентуки» и простая питьевая вода без газа. Неужели – оптическая иллюзия?
Маргарита протянула руку, взяла одну бутылку, открутила пробку и сделала глоток. Вода была настоящей и показалась Маргоше очень вкусной.
– Вот за это спасибо, – как воспитанный человек, Маргарита никогда не скупилась на слова «спасибо» и «пожалуйста», даже в тех случаях, когда они адресовались неизвестно кому.
Ну что ж, раз здесь сбываются Маргошины желания, для начала следует устроиться с максимальным комфортом. А там уж можно будет подумать и о собственном спасении… Как говаривала Скарлетт О'Хара: «Об этом я подумаю завтра!»
В дом княжны Валька вернулась только на следующее утро. Братьев Брюсов с ней не было – их прапорщик Хлёстова, приняв командование операцией на себя, оставила где-то сидеть в засаде. Братья подчинились – как-никак валькирия лучше знает современную обстановку, и тут уж не до субординации.
Едва переступив порог старого особняка, Валька заметила, как изменилось все вокруг.
Комнаты, совсем недавно поражавшие роскошью, теперь выглядели на редкость мрачно. Люстры, накануне заливавшие все вокруг ярким светом, были потушены; их хрустальные подвески, разбрасывавшие золотые искорки, оказались тусклыми, грязными, с нависшей паутиной… Серенькое небо заглядывало в дом сквозь немытые окна. Рассохшиеся половицы скрипели под ногами, словно в фильме ужасов. Между распахнутыми настежь створками дверей по анфиладам особняка гуляли сквозняки, гоняя мусор и пыль.
Короче говоря, не самое приятное зрелище с утра пораньше… Валька невольно поежилась.
Княжна, всегда такая элегантная и подтянутая, бродила как тень, завернувшись в какое-то бесформенное темное тряпье. От величественной осанки и гордого выражения лица не осталось и следа. Она похудела, постарела и странным образом стала вдруг похожа на облезлую ворону.
– Что с вами, княжна? Вы больны? – При всем сложном отношении к хозяйке этого дома остаться равнодушной Валька не смогла.
– Я в печали, – прошелестела княжна. – У меня нет сил для борьбы с жестокой действительностью… Боюсь, в конце концов, действительность меня победит.
Лицо ее было мрачнее пасмурного неба, заглядывавшего в проем окна.
– Меня гложет мысль, что я погубила Маргариту. Я была слишком самоуверенной и недооценила угрозу… А ведь эта девочка – единственная наследница нашей родовой ветви! Я к ней так привязалась. В ней я увидела родное существо!
Валька решила прибегнуть к успокоительному средству, проверенному веками:
– Глотните коньячку, чтобы успокоить нервы.
Княжна посмотрела на нее с укором – как можно в такой драматический момент думать о подобных излишествах?