– Уснули, что ли? – заворчал генерал и полез из машины.
Калитка оказалась незапертой. Они прошли за ворота, и тут стало ясно, что они не заперты – открывай и заезжай, а каменная будка КПП вообще пустая.
– Песец империи! – определил генерал. – И Центру моему песец.
Из леса вышел тощий грязный солдатик с корзиной, пилотка на ушах, в руке ножик. Остановился, безразлично поглядел на посторонних и пошел через дорогу, рыща по земле глазами.
– Эй, воин! – окликнул его Непотягов. – Ты что делаешь тут?
– Грибы собираю, – отозвался тот и показал корзину, где были маслята. Дождей нет, так плохо идут…
– А где служишь? В этой части?
– Не-а, на точке…
– Где это? Далеко?
– Не-а, близко, за забором. Где радары стоят и антенные поля…
– Сюда, значит, за грибами?
– Не-а. – Он подошел поближе. – Мы тут дачу строим, генералу какому-то, халтура.
– Что же, генерал плохо кормит? Грибы собираешь…
– Дак мы его ни разу не видали. А в красной армии вообще почти не кормят. Шрапнель одна, так с нее пучит. На подножном корму.
– Так тут теперь дачи?
– Ну, место – зашибись, лоси ходят. Тайга, как у нас в Сибири.
– А тут что за часть была? – весело поинтересовался генерал и прикурил сигару трясущимися руками.
– Дай закурить, так скажу!
Непотягов достал сигарету, солдатик обтер руки о штаны, бережно взял, прикурил от сигары.
– А вы кто, мужики? Туристы, что ли?
– Нет, брат, мы американские шпионы, – усмехнулся генерал и вытер платком глаза, высморкался. – Видишь, с сигарой.
– Ага, – сказал солдатик. – Только рожи рязанские… Тут какой-то центр правительственной связи был. Наши радары к нему относятся…
– Проехать-то нам можно? Не поймают?
– Здесь ничо, езжайте. Дальше только упырь стоит, не пропустит. Слышь, дед, дай еще парочку сигарет, а?
Генерал вынул две сигареты, вложил их в руки солдатику и пошел к машине крупным шагом.
По лесной асфальтовой дороге они проехали с километр, Непотягов попросил остановиться, достал из сумки нераспечатанную бутыль коньяка и сделал несколько глотков.
– Теперь езжай, – разрешил. – А то на ходу не могу, захлебываюсь и горлышко по зубам стучит.
Скоро впереди показался еще один забор, дощатый, но на каменных столбах, с колючей проволокой по верху и с угрожающими надписями «Запретная зона!».
– Вот оно, мое детище, – сказал генерал. – Смотри, прокуратура. Вот из-за этого клочка подмосковного леса мировая шпана двадцать пять лет делала в штаны и на Земле был мир. Не дипломаты его хранили, не мидаки со Смоленской площади, а я, простой русский офицер. И вот этот старый костромской мужик, который сейчас выйдет из караульного помещения.
Из-за стальной двери действительно появился, возможно, и костромской, молодой краснорожий омоновец в бронежилете, каске и с автоматом на животе. Встал, как фашист, на широко расставленных ногах, повел глазами по номеру автомобиля, затем стволом.
– Назад! Запретная зона!» Генерал безбоязненно пошел на этот ствол, сунув руки в карманы брюк. Должно быть, ему стыдно стало перед Бурцевым, что его так встречают возле родного детища.
– А ну, сынок, позови-ка мне коменданта.
– Какого коменданта?! Поворачивай назад!
– Лукича, олух Царя Небесного! Скажи, Срубов приехал. – Сигару он не докурил и потому стоял перед омоновцем и попыхивал дымом. Тот усмехнулся, вытащил из кармана радиостанцию и буркнул несколько слов. Бурцев почувствовал неладное и вышел из машины, потому что из караульного помещения выскочили еще двое, с дубинками.
– Возьмите дедка, – распорядился омоновец. – Машину на стоянку.
– Спокойно! – прикрикнул Бурцев и достал удостоверение. – Генеральная прокуратура. Пригласите коменданта.
Это подействовало, на несколько секунд, а оскорбленный Непотягов вдруг закричал, сжав кулаки:
– Какого дедка?! Вы что, сынки?! Я – генерал Срубов! Смирно стоять!
И лучше бы он стерпел, нашел бы в себе силы съязвить, свести все на шутку – ведь умел это делать! Но не стерпел… А эти самодовольные и борзые караульные только заржали от окрика.
– А ну, валите отсюда, генералы! – сдобрился омоновец. – Ну, живо! Не ясно сказано?!
Старика же понесло вовсю, и остановить его сейчас было невозможно.
– Молчать, суки! Я генерал-полковник Срубов! Дважды Герой Советского Союза! Почетный гражданин Гаваны! Приказываю открыть ворота! Коменданта ко мне!
Бурцев схватил его под руку, потянул назад,
– Оставьте их, генерал. В машину! Идемте в машину!
– Нет уж, на хрен! Я эту шпану научу, как со старшими разговаривать! – Он тянулся к омоновцу, намереваясь вцепиться в горло. – Распустились, паскуды! Перед вами русский генерал!..
А им было забавно, стояли и улыбались, поигрывая оружием. Неизвестно, чем бы это все закончилось, если бы возле забора не показался еще один военный подполковник в кителе устаревшего образца.
– Товарищ генерал! – закричал он и побежал к КПП. – Это я, товарищ генерал!..
И вдруг перешел на строевой, печатая шаг по асфальту так старательно, что запрыгала на напряженной голове фуражка с красным околышем. Генерал обернулся к нему и в миг забыл о своих обидчиках.
– Лукич?! Мать т-твою!.. Здорово, Лукич! Подполковник остановился в трех шагах, показывая строевую выучку, начал рапортовать:
– Товарищ генерал-полковник! За время вашего отсутствия на объекте происшествий…
И замолчал на полуслове, замер с приставленной к фуражке рукой, обратился в статую. Непотягов обнял его, смял выправку и отчего-то забормотал:
– Вольно, комендант, вольно, спасибо за службу, вольно, Лукич… Вольно… Вольно…
А Бурцеву почему-то слышалось: больно, больно…
Караульные ушли в помещение, остался только омоновец, улыбаться он перестал, но стоял по-прежнему как фашист, разве что рукава не закатаны по локоть…
Когда генерал с комендантом сели в машину, Бурцев отъехал от запретной зоны и остановился на обочине. Офицеры сидели молча, смотрели вроде бы друг на друга, и как-то мимо. И Сергей молчал, слушая звон в ушах, напоминающий гул сильно натянутых электрических проводов. Звон возник, когда закричал возмущенный Непотягов, и не исчезал. Это была какая-то минута молчания. Генерал вдруг пошевелился, хлопнул по колену сослуживца и достал коньяк.
– Давай-ка, брат, за встречу!
– А это кто с вами, товарищ генерал? – Комендант покосился на Бурцева. Откуда человек?
– Свой, из Генеральной прокуратуры. Ну, докладывай, какие происшествия на объекте. За мое отсутствие.