– Тимур, ты силен. И ты умен. Я верю, что из тебя получится вождь нашего народа. Но у тебя нет мудрости. Ты не видел ничего, кроме степи, становища, кочевий… Лошади и коровы… Я видел мир, я знаю, что это такое. Мне будет горько, если я тебя потеряю, но я готов рисковать. Да и степь для моего внука теперь опасна. Тебя выдали шаманы – я уверен. Им не нужно воплощение пророчества от братства – им нужно свое воплощение, ручное. Ты для них досадная помеха – чем дальше ты от них сейчас будешь держаться, тем лучше. Так что используй свой шанс взглянуть за горизонт. Познай мир за пределами степи – и ты его покоришь. Я верю в тебя – остается тебе поверить в себя. Сейчас мы заночевали в степи. Здесь, у побережья, нет хороших пастбищ и нет нашего народа. Здесь никого нет. Никто нас здесь не выдаст врагам. Завтра мы будем у стен Тувиса. Ты пойдешь в город один, на плохой лошаденке, как обычный бродяга. Никто не должен знать, что ты внук Ришака. Ты должен будешь найти корабль, который отвезет тебя на Север. У Тувиса большой порт, и кораблей там хватает – ты быстро найдешь нужный. Когда окажешься на нашей земле, не спеши возвращаться. Узнай для себя все. И еще – если ты что-нибудь узнаешь про Мокедо, найди его и уговори вернуться. Он нужен нам. Из всех небесных людей он – единственный, кто чего-то стоит. И стоит он многого.
* * *
Ришак провел Тима почти до ворот. Лишь увидев стены Тувиса, дед остановил коня:
– Все, Тимур, дальше ты пойдешь один. Прощайся с Кунаром.
Легко сказать: «Прощайся». Кунар – часть Тимура: не легче, чем с рукой проститься. И все это под колючим взглядом деда. Нельзя даже чувств своих показать – за слабость сочтет. Эх, ну почему люди придумали такие сложности? Почему нельзя путешествовать по миру вместе с Кунаром?
Дед, будто читая мысли внука, заговорил отрывисто, чеканя слова:
– С конем трудно попасть на корабль. И украсть его в городе могут легко. Или болезней нахватается от местной грязи. Да и Кунар слишком хороший конь – алчность будет возбуждать. Не надо тебе привлекать внимание вороватых бродяг: для них подобный конь – огромное богатство. Кунар – не кошка, нельзя тебе с ним странствовать.
– Дед Ришак, я это понимаю. Прошу тебя, позаботься о Кунаре хорошо. Когда я вернусь, я хочу, чтобы он меня встретил готовым к битвам.
– Тимур, никто не оседлает твоего коня, я сам буду изредка его выезжать, чтобы не отвыкал от седла. Лучшая трава и овес будут его кормом. Лучшие кобылы будут продолжать его породу. Не беспокойся о нем.
– Спасибо, дед Ришак.
Тим на миг прижался к голове Кунара, отвернулся, влез на коренастую лошаденку, грубо пришпорил, направил к городским стенам.
Кунар, провожая друга недоуменным взглядом, жалобно проржал, но Тим не обернулся – лишь чуть ссутулился. Ришак, одобрительно кивнув, взял лошадь внука за уздечку:
– Пойдем, Кунар, Тимура ты если и увидишь, то не скоро.
Тимур большую часть жизни провел в становище. Там помимо накхов хватало пришлых людей – с побережья, из заморских земель, даже с неба несколько упало. Отец с детства заставлял его изучать языки народов, живущих за степью, и Тим в этом немало преуспел. Так что он не дичился чужаков, в отличие от большинства представителей его народа. Но все равно на первый контакт с обитателями Тувиса шел волнуясь.
Путь к городским воротам пролегал вдоль глинобитной стены. Оценивая ее высоту и качество, Тим пришел к выводу, что войска кочевников она не остановит. Стрелы легко выкосят защитников, а наверх нетрудно вскарабкаться по лестницам или даже накинув петли арканов на узковатые зубцы. Вонючий ров с нечистотами, пожалуй, более серьезное препятствие, чем сама стена, – не хотелось бы лезть в эту мерзость. Город серьезно не защищен – люди здесь прекрасно понимали, что от степи их не спасут никакие стены. Пока они нужны кочевникам, их не тронут, так что не стоит тратить силы на почти бесполезные укрепления. А кочевникам города нужны – через них степь имеет товары, которые невозможно получать в степи. Без городов даже соль стала бы проблемой.
Кроме того, обитатели побережья были в некотором роде «идеологическими братьями» степняков. Как и предки Тимура, они вынуждены были покинуть свою родину. Кто-то просто жаждал смены мест, кого-то выгнала беспросветная нищета, многие покидали свою страну из-за религиозных конфликтов, войн, непосильных налогов. Всего на побережье было около двух десятков анклавов пришельцев с Севера и Запада. Все они являлись колониями морских государств цивилизованного мира, но в отличие от метрополий порядки здесь были не настолько «цивилизованными» – сказывались обстановка и оторванность от развитых стран. Да и население неоднородное – пестрый коктейль и дикое смешение языков. Время от времени за колонии вспыхивали конфликты, и некоторые территории переходили из рук в руки десятки раз. Естественно, в таком случае нравы и языки перемешиваются весьма причудливо.
С первыми горожанами Тимур столкнулся в воротах. Трое стражников подпирали спинами раскрытые створки, лениво ощупывая взглядом степняка. Грубые кожанки, шлемы из той же кожи, длинные пики и топоры на поясах. Судя по никчемной амуниции и состоянию оружия, вояки несерьезные.
– Надолго в город? – брезгливо выкрикнул издалека один из стражников.
Тим, не отвечая, подъехал вплотную, конская голова чуть ли не в морду грязному стражу уперлась. Хмуро взглянул сверху вниз, в бегающие глазки, равнодушно произнес:
– Пока не надоест.
– Ну тогда медяк, – поспешно выдохнул стражник.
Тимур развернул коня в ворота, бросил монету через плечо. Люди с побережья любят суетиться не по делу и теряются, если ты ведешь себя иначе. Насколько Тим знал, за вход в город конного положено платить два медяка – выходит, он сейчас сэкономил, не ударив для этого пальцем о палец. Мелочь, а приятно. Дед, конечно, снабдил внука хорошей суммой, но разве в медяке тут дело?
Вонь в городе оказалась ничуть не меньшей, чем за воротами. Тувис не знал канализации – нечистоты свободно текли в сторону рва в открытых канавках. В одном месте канавку запрудил завал из мусора и дохлой собаки – в этом месте жижа растеклась по мостовой, и хорошо, что Тим верхом едет, иначе бы пришлось по этой гадости шлепать.
По пути к порту Тим встретил немало людей, причем никого верхом – все передвигались по улицам на своих ногах. Пару раз даже видел, что люди вручную толкают немалые тележки с грузами. Те, кто одет победнее, при виде степняка опускали лицо, бросая на всадника воровато-испуганные взгляды. Одетые побогаче глаза не прятали – смотрели с надменной брезгливостью, некоторые даже плевали вслед. Тим знал, что его народ здесь недолюбливают, но испытать это на своей шкуре было неприятно.
Поражала скученность: местами на улочках двум всадникам не разминуться толком. Глинобитные дома тянулись аж на два этажа, а местами и выше – людям не хватало места на земле, и они искали его на небесах. Странные… вон за стенами полно свободной земли – живи где угодно. Любишь, чтобы тебя забор окружал, – расширь стены. Чего приятного жить в этой вонючей тесноте?